Ты обласкана судьбою,
Счастлива и богата,
Сияешь красотою
И пышностью наряда,
Но ты мертва пред природой,
К горю людей равнодушна,
Тяготишься мертвой заботой —
Неужель ты бездушна!
Такова роза летом —
И ней пленяется всяк,
Не зная, что меж ее цветом
Гнездится червяк.
Ты в ход пускаешь обман,
Бессмысленно гордишься собой,
Всему предпочитаешь карман —
Не ищи же сближенья со мной.
ЛЕТОМ
1
Погасли на небе звезды:
Воспламенился на востоке пожар;
Выплывает торжественно-гордо
Величественный солнечный шар.
С влажно-тучной долины
Пар клубится волной;
Лугов пышных равнины,
Искрясь, сверкают росой.
Проснулись сонмы пернатых
На благовонных ложах садов;
Льются трелей раскаты
И упоительные ароматы цветов.
Весело мушки, ныряя, парят
В ароматных воздушных волнах,
Звонко пчелки жужжат
На заплаканных душистых цветах.
2
С лазурного трона гордо глядит
Властелин царственный дня;
Ослепительным блеском горит
И льет всюду потоки огня.
В голубом беспредельном просторе
Царит тишина и покой,
И, будто волны кристальные в море,
Сверкая, переливается зной.
Блещут луга позолотой лучей,
Трещат, торжествуя, жучки,
Дремлют вербы, глядя в ручей,
И дремлют на цветах мотыльки.
Сад, упоенный пахучестью сладкой
И зноем объятый, молчит,
Лишь птичка цюикнет украдкой,
Да иволга сквозь сон зазвучит.
3
Устал властитель света могучий,
Бледнеет лучей жгучих корона,
И он под гимн пернатых гремучий
Опускается торжественно с трона.
Запад пожаром пылает,
Роняя всюду отблеск огня,
В море багряном шар утопает,
И тихо опускается занавес дня.
Стемнело... Жуки, мелькая, гудят,
Дышит аромат и прохлада;
Пылая, звезды с неба глядят,
И тихо выплывает луна из-за сада.
Стелятся теней узоры
В садах, объятых тишиной,
И леса, долины и горы
Таинственно серебрятся луной.
В МОЕМ ЖИЛИЩЕ
Безжизненно в хате, уныло, сурово —
Над головой угрюмо висит глиняный свод,
Под ногами слоится сор и солома,
И на дряхлых окошках искрится лед.
Резкий холод в полумраке клубится волною,
Дыханье из уст превращается в пар,
Из раненой печки стелется дым пеленою
И сквозит удушливо-смрадный угар.
А я!.. Терзаюсь, как животное под тяжким ударом,
Как пес замерзший, согнувшись, сижу,
Пронизанный холодом, упоенный угаром
И весь посинелый в оцепененьи дрожу.
В груди утомленной, волнуется ад,
Мечты беспрерывно катятся валом,
Но и им, бесплодным, я рад,
Когда хоть льстятся обманом.
Что ж это!., сладость, смысл бытия?
Стоит ли жить — томиться чрез силу,
Смотреть, когда жалит змея!
Нет!., в могилу, в могилу!
К ПРИРОДЕ
Привет тебе, природа святая,
Привет тебе, жизнь, чуждая тли —
Цвет неувядаемый рая —
Привет тебе, непонятная прелесть земли!
Ты, как прекрасная, молодая девица,
Играя, властвуешь мной.
Как могучая, непобедимая никем чаровница,
Влечешь к себе невидимо-непонятной рукой.
Влечешь на луг, лоснящийся душистой травою,
В лес генистый, на речную тихую гладь,
И там говоришь, играешь с душою,
Заставляешь восторгаться и безумно мечтать.
Ты одна даришь мне блаженство тиши,
Одна облегчаешь бремя невзгоды.
Привет же тебе, владычица злополучной души —
Божественно-святая природа!
НИЩИЙ
Ночь... Небо облаками закрыто.
Все живое давно уже спит;
Лишь ветер бушует сердито,
Да мороз жгучий скрипит.
Кто ж это утомленный плетется
По сугробам дороги пустой
И, весь озябши, трясется,
Сгорбясь под дырявой сумой?
Это боец жизненной тяжкой борьбы —
Старик весь избитый, больной,
Отданный на произвол капризной судьбы
Бездушной, сытой толпой.
И вот он в несносно плохом сиряке,
В сапогах, раскрытых по шву,
С палкой в дрожащей руке
Плетется, где б склонить седую главу.
Откликнется ли кто на его жалкий запрос,
Будет ли кто несчастному рад,
Приютит его, иль приютит мороз?!
Бедный страдающий брат!
Что же он так тяжко страдает
На склоне старческих дней,
Иль. в мире земли не хватает,
Иль этот мир без людей?
Нет!.. Это мир убийства и лжи,
Мир довольства бездушных слепцов,
Мир безумной, подлой наживы,
Мир мучений бессильных, честных бойцов!
НЕВЕРНОМУ ДРУГУ
Так вот какой ты мне друг:
Раньше дарил меня льщеньем,
А теперь, когда меня терзает недуг,
Даришь гордостью и явным презреньем.
Итак, льщенья все твои лживы,
Ты сердцем и душою мертвец,
Ты друг не души, а наживы —
Прощай же, жалкий глупец!
Как мучительно терзаться
В жгучей жажде света
И как тяжко оставаться
В тюрьме мрачной без просвета.
Сколько в груди впечатлений,
Любви, восторгов, и трудов,
Сколько стонов и мучений —
Сколько угнетенных слов!
Они, сливаясь, волнуются без связи
И замирают, утомленные, в тревоге —
Много тьмы и грязи,
Много терна на дороге.
И так перетлеет бесплодно жар,
Что в груди сверкает и клубится,
И... пойдет в землю божий дар...
Ах!., лучше б было не родиться.