Крихта та Антон

Сторінка 10 з 23

Еріх Кестнер

Подходит какой-то толстяк и сует руку в карман.

– Мама еще такая молодая, а уже совсем ослепла. Три коробка за двадцать пять! – лепечет девочка.

Толстяк сует ей грошик и идет дальше.

– Благослови вас Господь, милая дама! – вопит девочка.

И тут же получает нахлобучку от тощей нищенки.

– Это же был мужчина, а не дама, дуреха ты эдакая! – сердито ворчит женщина.

– Так вы слепая или нет? – обиженно спрашивает девочка. Но тем не менее снова делает книксен и выкрикивает дрожащим голосом: – Спички! Купите спички!

На этот раз грошик ей дала пожилая дама и ласково улыбнулась.

– Дело процветает! – шепчет девочка. – У нас уже две марки тридцать, а продали всего пять коробков. – И вновь жалобно причитает: – Будьте же милосердны к бедным людям. Коробок всего десять пфеннигов.

Вдруг она начинает радостно подпрыгивать на месте и машет кому-то рукой.

– Антон на той стороне! – сообщает она нищенке. И вновь поникнув, делает книксен и причитает так, что прохожим делается жутко.

– Спасибо, спасибо вам! – говорит она.

А капитал растет. Она бросает деньги в кошелку. Упав на другие монеты, они весело звякают.

– И вы все деньги отдадите своему жениху? – интересуется девочка. – Но это же курам на смех!

– Заткнись, – приказывает женщина.

– Но ведь я права! – настаивает Кнопка. – Чего ради мы тут торчим каждый вечер и ворон считаем?

– Ни слова больше! – злобно шипит женщина.

– Спички, господа, купите спички! – вновь заводит Кнопка.

Люди все идут и идут.

– Лучше бы мы что-нибудь дали Антону, а то ему до субботы на той стороне стоять, а там дела плохо идут. Ой, – вдруг пискнула она, словно кто-то наступил ей на ногу. – Клеппербейн идет, вот скотина!

Антон стоял на другой, плохой стороне моста, там было гораздо меньше прохожих. Он держал перед собой маленький раскрытый чемоданчик и когда кто-то шел мимо, говорил:

– Шнурки для ботинок не желаете, черные и коричневые!? Спички тоже всегда пригодятся, будьте любезны!

Но он был бездарным торговцем. Не умел он причитать на людях. Ему больше всего хотелось плакать, какой уж тут смех. Он обещал домовладельцу послезавтра заплатить за квартиру пять марок, да и на еду деньги опять кончились. А завтра надо обязательно купить маргарин, да и четверть фунта ливерной колбасы тоже не помешает. Так он запланировал.

– Тебе давно пора спать, а не здесь околачиваться, – заметил какой-то прохожий. Антон удивленно глянул на него.

– А мне больше нравится просить милостыню, – буркнул он.

Мужчине стало немножко стыдно.

– Да ладно, ладно, – сказал он. – Ты только не сердись, парень.

И он дал Антону монетку. Целых пятьдесят пфеннигов!

– Премного благодарен, – сказал Антон и сунул ему шнурки.

– Я со шнурками обувь не ношу! – сказал мужчина и приподняв на прощание шляпу, быстро ушел.

Антон, обрадованный, глянул на другую сторону моста, туда, где стояла его подружка. Э, да никак это Клеппербейн? Он захлопнул чемоданчик и ринулся на другую сторону. Готфрид Клеппербейн стоял и с наглым видом смотрел на Кнопку и фройляйн Андахт. Кнопка, правда, показала язык привратницкому сыну, но фройляйн Андахт вся тряслась с перепугу. Антон врезал ему по заднице. Наглый мальчишка резко обернулся, но увидев перед собой Антона Гаста, сразу вспомнил давешние оплеухи и обратился в бегство.

– Ну, от этого типа мы отделались! – сказала Кнопка и протянула Антону руку.

– Пошли отсюда! – сказала фройляйн Андахт. – Давайте зайдем в ресторан-автомат. Антона я тоже приглашаю.

– Браво! – воскликнула Кнопка и схватив мальчика за руку, припустилась бежать.

Но фройляйн Андахт подозвала ее к себе.

– А кто же меня-то поведет? И что подумают люди, если я в своих темных очках тоже бегом побегу?

Итак, Кнопка взяла гувернантку за руку и поволокла за собою вниз по Фридрихштрассе к Ораниенбургским воротам.

– Сколько ты нынче заработал? – спросила она Антона.

– Пятьдесят девять пфеннигов, – печально ответил мальчик. – Какой-то господин дал мне пятьдесят пфеннигов, а не то я вообще остался бы на бобах.

Кнопка что-то сунула ему в руку.

– Спрячь! – таинственно прошептала она.

– В чем дело? – подозрительно осведомилась фройляйн Андахт.

Кнопка возмутилась.

– Что за неуместное любопытство? Я же не спрашиваю вас, зачем вы делаете какие-то странные чертежи.

Тут уж фройляйн Андахт как воды в рот набрала.

Улица была уже довольно пустынной. Гувернантка сняла темные очки и отпустила Кнопкину руку. Они свернули за угол, потом еще раз и еще. И вот они у цели.

РАССУЖДЕНИЕ ШЕСТОЕ

О БЕДНОСТИ

Лет сто пятьдесят тому назад парижская беднота собралась в Версале, где жил французский король и его жена, королева. Это была демонстрация, ну, вы же знаете, что это такое. Бедняки стояли перед дворцом и кричали: "У нас нет хлеба! У нас нет хлеба!"

Королева Мария-Антуанетта, стоя у окна, спросила у одного офицера в высоком чине:

– Чего хотят эти люди?

– Ваше величество, – отвечал офицер, – они хотят хлеба, у них очень мало хлеба, а они очень голодны.

Королева удивленно покачала головой.

– Им не хватает хлеба? – переспросила она. – Пусть тогда едят пирожные!

Вы, вероятно, подумали, что она сказала это, желая посмеяться над бедными людьми? Нет, она просто не знала, что такое бедность! Она полагала, что если вдруг почему-либо не хватает хлеба, то можно съесть пирожное. Она не знала своего народа, не знала нужды и год спустя ей отрубили голову. Вот чем для нее это все закончилось.

А не думаете ли вы, что с бедностью легче было бы покончить, если бы богатые дети уже с младых ногтей знали, как плохо живется беднякам? Не кажется ли вам, что тогда богатые дети сказали бы себе: вот когда мы вырастем и вступим во владение банками, поместьями и фабриками наших отцов, рабочим станет жить легче! Потому что в свое время дети рабочих были их товарищами по играм и забавам…

Вы верите, что такое возможно?

Хотите помочь осуществить это?

Глава седьмая

ФРОЙЛЯЙН АНДАХТ НАПИВАЕТСЯ

В ресторане-автомате сидело и стояло множество самых странных личностей, и Кнопка обожала сюда ходить, ей это казалось в высшей степени интересным.

Антон зевал и щурил глаза от усталости.

– Кошмар, – пожаловался он, – сегодня на арифметике я по-настоящему заснул. Господин Бремзер так на меня накинулся! Он орал, что я чуть с парты не свалился, что мне должно быть стыдно, что мои домашние задания тоже в последнее время оставляют желать много лучшего. А если так и дальше пойдет, он напишет письмо моей матери.