– Белены вы, что ли, облопались, блазни, – закричал он глухим басом, – что выдумали такую нисенитныцю? К батьку Богдану! К батьку Богдану! Всем известно, что к батьку Богдану, да как?
– А ну, послушаем, послушаем, что то он скажет? понадвинулись к нему дальние.
– Сколько нас душ, а? Будет ли полтораста? И того не сосчитаем! – продолжал с остервенением оратор. – А вы думаете с такими силами через весь край идти. Да ведь вас первый пан перебьет!
– Какие паны? Что он там брешет? Нет никаких панов! Разбил все войско Хмель! – перебили его голоса.
– На войско панов не хватит, а на кучку хлопов еще как! Что у вас есть? Самодельные сабли да дреколья, а у них рушницы, и гарматы, и всякий припас! Сами видали, что вышло в Малых Бродах?
– Так что же делать? Ты не мути, а толком говори! Ждать, что ли, здесь панов? – закричали снова голоса.
– Кто говорит вам ждать, дурни! А только то, что если мы сами до Хмеля не доберемся, так надо искать того, кто поближе!
– Поближе панская шибеница! Что его слушать, панове! – закричал первый голос.
– Врешь, дурень! Не шибеница, а Морозенко! – выкрикнул оратор.
– Морозенко, Морозенко! Да, он правду говорит, панове! Ей богу, правду! –загудела толпа.
– То то, правду! Теперь сами видите, что правду! – продолжал оратор. – Морозенко к нам самим Хмелем и послан, с ним бы мы и к батьку прошли. А что он храбрый и славный козак, так об этом нет и слова. Слыхали ведь про его лыцарские потехи! Не он ли взял Ровно, и Олыку, и Клевань, и Тайкуры, и Заславль? Не его ли паны боятся, как черти ладана?
– Верно! Правда! К Морозенку! – покрыли голос говорившего воодушевленные возгласы, раздавшиеся со всех сторон.
– С ним бы и полатались, и панам бы за себя отплатили, и к батьку Богдану прибыли бы!
Но оратору не дали уже окончить.
– Згода! Згода! К Морозенку! – раздался один общий решительный возглас.
– Да где же искать его? Стойте, панове! – попробовал было остановить крики толпы первый, осипший, голос, но в это время среди взрыва общего гама, раздавшегося в ответ на его замечание, послышалось громко и явственно:
– Вам не надо искать его, панове, он сам приехал к вам!
Заявление это было так неожиданно, так сверхъестественно, что толпа шарахнулась и распахнулась.
Перед нею сидел на вороном коне молодой козак, окруженный группой всадников.
– Гетман и батько наш Богдан Хмельницкий послал меня с отрядом очищать всю волынскую землю, – произнес громко Морозенко, обращаясь к онемевшей от изумления толпе, – кто друг ясновельможному гетману, кто стоит за нашу святую веру, за матерь Украйну и за нашу волю, пусть присоединяется ко мне!
– Слава гетману! Слава Морозенку! Все с тобою! – заревела восторженная толпа.
К полдню присоединившиеся к Морозенку крестьяне были уже снабжены оружием, размещены по сотням и двинулись вместе с отрядом в путь. Жены, дети и старики провожали их с благословениями, с громкими пожеланиями успеха и славы. За день отряд прошел еще несколько сел и хуторов, и всюду крестьяне выходили к ним навстречу с хлебом, с иконами, предлагали брать у них все, что нужно, благословляли их имена. Хлопцы и более молодые поселяне присоединялись к отряду; старшие обещали Морозенку содействовать всеми возможными силами и сообщали ему известия о панах. Но кого ни спрашивал он о Чаплинском, никто не давал ему никакого ответа. Каждая такая неудачная попытка смущала все больше и больше козака. Бодрое настроение его мало помалу тускнело, и к концу дня тоска снова одолевала его; одна только надежда на встречу с польским отрядом не давала ему впасть в полное отчаяние. Морозенко торопил людей, делал самые короткие привалы, но к вечеру все таки надо было остановиться.
Разложивши костры и расставивши свои котелки, козаки готовились приступить к вечере. Всюду слышались непринужденные разговоры и шутки. Один только Морозенко не принимал участия в общем оживлении; он собирался уже попробовать заснуть, когда к нему подошел молодой козак.
– А что там такое? – приподнялся Морозенко.
– Да вот, пане атамане, пришли тут мещане из Искорости {368}, прослышали, что ты недалеко со своим войском стоишь, и поспешили; говорят, что по важному делу, что нельзя им ждать.
– Веди, – ответил отрывисто Морозенко.
Через несколько минут перед Морозенком появились три фигуры в длинных мещанских одеждах и шапках колпаках.
Не говоря ни слова, они сразу повалились перед Морозенком на колени.
– Что с вами? Что случилось, панове? – изумился Морозенко.
– Спаси нас, батьку! Избавь от кровопийц! Довеку тебе служить будем! – завопили разом три тощие фигуры, припадая к земле. – Нет нам житья от панов, обложили нас поборами да выдеркафами, кровь нашу тянут, последнюю копейку отымают, хоть живым в петлю лезь! – начала средняя фигура.
– А вот теперь, когда узнали о победах батька Хмеля да о том, что ты хозяйничаешь на Волыни, – подхватила вторая фигура, – сбились все в нашем местечке, стациями донимают, без денег все отбирают, а если кто посмеет о плате спросить, на виселицу тянут и "Отче наш" прочесть не дадут.
– Спаси нас, батьку! Избавь от мучителей! – завопила третья, а за ней подхватили тот же возглас две остальные. – Мы тебе ворота откроем, "пушки ихние в ров посбрасываем, всю стражу перережем, все сделаем, только не оставь нас! Нет нам от панов жизни, а наипаче от этого дьявола Чаплинского.
– Чаплинского? – вскрикнул дико Морозенко, хватая за плечо говорившего. – Чаплинского, говоришь ты, Чаплинского? – повторял он, потрясая со всей силы мещанина.
– Ой, прости, пане! Не знал, ей богу, не знал... быть может, он родич... – лепетал испуганный мещанин, стараясь освободить свое плечо из железных пальцев Морозенка.
Но Олекса уже не слыхал его.
– Снимать лагерь! На коней! В поход! – крикнул он, отталкивая от себя испуганного мещанина.
Лежавшие ближе козаки посрывались со своих мест.
– Что? Что такое? Ляхи? Где, откуда? – бросились они друг к другу с вопросами, протирая с недоумением заспанные глаза.
Испуганные мещане молча поднялись с земли, переглядываясь между собой. Сотники с изумлением столпились вокруг атамана, не понимая, что вызвало такой экстренный приказ. В одно мгновение все в лагере засуетилось.