— Доктору, значит, можно закладывать, а отцу Кабани, значит, нельзя, вредно. Нехорошо получается!
— У меня четверть часа, — сказал дон Кондор по-русски.
— Мне хватит и пяти минут, — ответил Румата, с трудом сдерживая раздражение. — И я так много говорил вам об этом раньше, что хватит и минуты. В полном соответствии с базисной теорией феодализма, — он яростно поглядел прямо в глаза дону Кондору, — это самое заурядное выступление горожан против баронства, — он перевел взгляд на дона Гуга, — вылилось в провокационную интригу Святого Ордена и привело к превращению Арканара в базу феодально-фашистской агрессии. Мы здесь ломаем головы, тщетно пытаясь втиснуть сложную, противоречивую, загадочную фигуру орла нашего дона Рэбы в один ряд с Ришелье, Неккером, Токугавой Иэясу, Монком, а он оказался мелким хулиганом и дураком! Он предал и продал все, что мог, запутался в собственных затеях, насмерть струсил и кинулся спасаться к Святому Ордену. Через полгода его зарежут, а Орден останется. Последствия этого для Запроливья, а затем и для всей Империи я просто боюсь себе представить. Во всяком случае, вся двадцатилетняя работа в пределах Империи пошла насмарку. Под Святым Орденом не развернешься. Вероятно, Будах — это последний человек, которого я спасаю. Больше спасать будет некого. Я кончил.
Дон Гуг сломал, наконец, подкову и швырнул половинки в угол.
— Да, проморгали, — сказал он. — А может быть, это не так страшно, Антон?
Румата только посмотрел на него.
— Тебе надо было убрать дона Рэбу, — сказал вдруг дон Кондор.
— То есть как это "убрать"?
На лице дона Кондора вспыхнули красные пятна.
— Физически! — резко сказал он.
Румата сел.
— То есть убить?
— Да. Да! Да!!! Убить! Похитить! Сместить! Заточить! Надо было действовать. Не советоваться с двумя дураками, которые ни черта не понимали в том, что происходит.
— Я тоже ни черта не понимал.
— Ты по крайней мере чувствовал.
Все помолчали.
— Что-нибудь вроде Барканской резни? — вполголоса осведомился дон Кондор, глядя в сторону.
— Да, примерно. Но более организованно.
Дон Кондор покусал губу.
— Теперь его убирать уже поздно? — сказал он.
— Бессмысленно, — сказал Румата. — Во-первых, его уберут без нас, а во-вторых, это вообще не нужно. Он по крайней мере у меня в руках.
— Каким образом?
— Он меня боится. Он догадывается, что за мною сила. Он уже даже предлагал сотрудничество.
— Да? — проворчал дон Кондор. — Тогда не имеет смысла.
Дон Гуг сказал, чуть заикаясь:
— Вы что, товарищи, серьезно все это?
— Что именно? — спросил дон Кондор.
— Ну все это?.. Убить, физически убрать… Вы что, с ума сошли?
— Благородный дон поражен в пятку, — тихонько сказал Румата.
Дон Кондор медленно отчеканил:
— При чрезвычайных обстоятельствах действенны только чрезвычайные меры.
Дон Гуг, шевеля губами, переводил взгляд с одного на другого.
— В-вы.. Вы знаете, до чего вы так докатитесь? — проговорил он. — В-вы понимаете, до чего вы так докатитесь, а?
— Успокойся, пожалуйста, — сказал дон Кондор. — Ничего не случится. И хватит пока об этом. Что будем делать с Орденом? Я предлагаю блокаду Арканарской области. Ваше мнение, товарищи? И побыстрее, я тороплюсь.
— У меня никакого мнения еще нет, — возразил Румата. — А у Пашки тем более. Надо посоветоваться с Базой. Надо оглядеться. А через неделю встретимся и решим.
— Согласен, — сказал дон Кондор и встал. — Пошли.
Румата взвалил Будаха на плечо и вышел из избы. Дон Кондор светил ему фонариком. Они подошли к вертолету, и Румата уложил Будаха на заднее сиденье. Дон Кондор, гремя мечом и путаясь в плаще, забрался в водительское кресло.
— Вы не подбросите меня до дому? — спросил Румата. — Я хочу, наконец, выспаться.
— Подброшу, — буркнул дон Кондор. — Только быстрее, пожалуйста.
— Я сейчас вернусь, — сказал Румата и побежал в избу.
Дон Гуг все еще сидел за столом и, уставясь перед собой, тер подбородок. Отец Кабани стоял рядом с ним и говорил:
— Так оно всегда и получается, дружок. Стараешься, как лучше, а получается хуже…
Румата сгреб в охапку мечи и перевязи.
— Счастливо, Пашка, — сказал он. — Не огорчайся, просто мы все устали и раздражены.
Дон Гуг помотал головой.
— Смотри, Антон, — проговорил он. — Ох, смотри!.. О дяде Саше я не говорю, он здесь давно, не нам его переучивать. А вот ты…
— Спать я хочу, вот что, — сказал Румата. — Отец Кабани, будьте любезны, возьмите вы моих лошадей и отведите их к барону Пампе. На днях я у него буду.
Снаружи мягко взвыли винты. Румата махнул рукой и выскочил из избы. В ярком свете фар вертолета заросли гигантского папоротника и белые стволы деревьев выглядели причудливо и жутко. Румата вскарабкался в кабину и захлопнул дверцу.
В кабине пахло озоном, органической обшивкой и одеколоном. Дон Кондор поднял машину и уверенно повел ее над Арканарской дорогой. Я бы сейчас так не смог, с легкой завистью подумал Румата. Позади мирно причмокивал во сне старый Будах.
— Антон, — сказал дон Кондор, — я бы… Э-э… Не хотел быть бестактным, и не подумай, будто я… э-э… вмешиваюсь в твои личные дела.
— Я вас слушаю, — сказал Румата. Он сразу догадался, о чем пойдет речь.
— Все мы разведчики, — сказал дон Кондор. — И все дорогое, что у нас есть, должно быть либо далеко на Земле, либо внутри нас. Чтобы его нельзя было отобрать у нас и взять в качестве заложника.
— Вы говорите о Кире? — спросил Румата.
— Да, мой мальчик. Если все, что я знаю о доне Рэбе, — правда, то держать его в руках — занятие нелегкое и опасное. Ты понимаешь, что я хочу сказать…
— Да, понимаю, — сказал Румата. — Я постараюсь что-нибудь придумать.
Они лежали в темноте, держась за руки. В городе было тихо, только изредка где-то неподалеку злобно визжали и бились кони. Время от времени Румата погружался в дремоту и сразу просыпался, оттого что Кира затаивала дыхание — во сне он сильно стискивал ее руку.
— Ты, наверное, очень хочешь спать, — сказала Кира шепотом. — Ты спи.
— Нет-нет, рассказывай, я слушаю.
— Ты все время засыпаешь.
— Я все равно слушаю. Я, правда, очень устал, но еще больше я соскучился по тебе. Мне жалко спать. Ты рассказывай, мне очень интересно.