У меня в груди неиссякаемый родник чувства—и это доставляет мне болмиое счастье. Будь здорова, голубка. Еще целую.
Твой.
267.
12.ХІ 1911. Львов к*.
Наконец, дорогая моя, могу писать тебе. Выехал я 8-го во вторник, но после нашего свидания совсем не выходил, чувствовал себя плохо и кашлял, значит, если бы мы даже условились увидаться, едва ли я смог бы придти на свидание. За это время я успел уже поправиться и сейчас чувствую себя недурно. Правда, в Киеве утомили меня люди, обеды, встречи и театр, зато я поумнел и здесь сижу incognito, без людей, значит спокойно. За окном бушует буря, дождь идет уже двое суток беспрерывно, а я веду тихие беседы со своими приятелями и не показываюсь в обществе. Завтра утром уезжаю в Вену и к вечеру буду уже там. Остановка в Вене будет непродолжительна, всего один день и две ночи, а следующую остановку сделаю в Венеции, во Флоренции и в Риме. Со всех этих городов буду писать тебе, а тем временем пиши мне по следующему адресу: Италия Italia, Capri (presso Napoli). Ferma in posta. M. Coziubinschi.
Смотри же, голубка моя, не забывай меня, пиши чаще, помни, что я скучаю по тебе и все время буду скучать. Не описываю тебе сегодня своих впечатлений, так как их очень мало и незначительны они, потом, надеюсь, будешь получать более содержательные письма. Вообще дорога — самый неблагоприятный период нашей разлуки. Я все стремлюсь вперед, меньше обращаю внимания на окружающее, да, сказать правду, и нет возможности за такое короткое время. Хочется поскорее доехать и сесть за работу, которая становится все более и более привлекательной для меня, хочется работать— а все остальное (путешествие и внешние впечатления) только придаток.
Все время я вспоминаю тебя и проверяю свои чувства к тебе, все мне хочется знать, насколько сильна моя любовь и всякий раз прихожу к заключению (собственно чувствую), что люблю тебя сильно и безгранично, что моя привязанность, быть может, даже прочнее теперь, чем в первый период нашей любви. Однако, боюсь распространяться на эту тему, чтобы вновь не заслужить упрека, что я только и пишу тебе о своем чувстве.^^ ^
А, все таки, трудно мне скрыть, насколько тяжело мне без тебя и как живо чувствую я одиночество.
Конечно, постараюсь, насколько удастся, подавить это чувство, развлечься и хочу просить тебя не скучать без меня и не беспокоиться мною. Прошу только, пиши почаще. До следующего письма, моя милая. Целую тебя крепко. Любящий тебя всем сердцем.
Твой.
268.
16.ХІ 911. Венеция.
Дорогой Шурок! Из Вены так и не удалось мне написать тебе. Был там всего один день и две ночи, захватался, торопился, покупал пальто — и сам не знаю, как ушел день, даже совестно, что растерял время. Вчера выехал из Вены утром через Земеринг в Венецию. Если бы ты могла представить себе, какая это чудная дорога! Все время в горах, верхушки которых покрыты снегом и ослепительно блестят на солнце (день был прекрасный, светлый и теплый); масса зелени, ярких лугов альпийских, хвойных лесов, а покрасневшие лиственные деревья горят, как кораллы. Везде шумят зеленые реки, пенятся потоки и водопады, а в вагоне докучно трещит немецкий язык, которого я не понимаю. Единственные мои разговоры — с кондукторами, да и те по необходимости кратки; впрочем, некогда заниматься людьми, природа приковывает внимание и я весь день у окна. Наконец — Понтэба, и мы въезжаем в милую Италию. Тут я первому встречному пассажиру радостно кричу; добрый вечер, сударьі и мы увлекаемся разговорами. Однако теперь разговоры с итальянцами однообразны и мало интересны—все приходится говорить о войне с турками, а это меня не так уж сильно задевает. В 11 часов ночи приехали в Венецию. Небо мрачно, все в тучах, туман и сыро. Дует сирокко, а тогда нет ничего сухого, все влажно, воздух, люди, улицы, табак, простыни и т. д. Сажусь с вокзала в гондолу и маленькими каналами отправляюсь в готель Luna, прекрасный готель, устроенный с большим шиком. Черная вода плещет в гондолу и сырость вызывает кашель. Ложусь во влажную постель (сухих нет во всем городе). Сегодня все серо и неинтересно. Проблуждал весь день по городу" но было скучновато без солнца. Если бы ты. мое солнышко, была со мной, мне везде было бы хорошо.
Сегодня в 11 часов ночи уезжаю прямо в Рим. Не хочу останавливаться по дороге, все же здесь не юг, хотя не холодно, 10 —11°, розы и др. цветы цветут и люди носят их. Даже я соблазнился и хожу в твою честь с гвоздикой. В Риме пробуду дня 2 и оттуда напишу тебе. Ожидаю твоих писем на Капри, где буду около 20. Я, моя детка, здоров, хоть кашляю, но это не трудно при сырости. Как же ты себя чувствуешь здорова ли, что делаешь, вспоминаешь ли меня? Люблю тебя милая, крепко и целую. Пиши на Капри. Italia Италия Capri (presso Napoli) .Ferma in posta. M. Coziubinschl.
Целую еще.
Твой.
ічХі $1.1 Рим.
Дорогой мой Шурок! Целую тебя, сердце!
Ты уже, вероятно, получила мое письмо из Венеции.
Вчера приехал в Рим, а завтра буду на месте вечером. Изму-
чила меня дорога, особенно бессонная ночь по дороге в Рим,
но все же много было приятного. Чем ближе к Риму, тем
больше оживает природа. Сначала все еще напоминает осень,
а дальше постепенно превращается почти в лето. Пожелтевшие
листья сменяются зеленью, порой такой свежей, как у нас
в августе. Огороды еще не убраны, косят траву, везде цветут
розы, гвоздики и др. цветы, не только в цветниках, а и на
лугах. В Риме уже так тепло, что никто не ходит в пальто
и только я составляю исключение. Вчера с трех часов блу-
ждал я по паркам и остался очень доволен. Ничто не напоми-
нает осени, декабря, который уже вот-вот приближается. Дети
играют в парках в летних платьицах, с голыми ножками. Дамы
в одних летних костюмах— Везде оживление, солнце, зелень,
цветы и цветы. Даже странно. Воображаю, что будет еще
южнее. Решил я пробыть сегодня в Риме, а завтра утром
выеду в Неаполь и оттуда на Капри, значит буду на месте
19-го вечером. Здесь я встретил знакомого профессора уни-
верситета, который занимается в Ватиканских архивах и сегодня
весь день будем вместе. Я здоров, моя голубка, хотя и устал.