Не сердись, что пишу карандашом и спешно. Сегодня нахожусь в очень неудобном положении. Здесь так тесно, что сидят сейчас возле меня и надо скрываться, чтобы не заметили, о чем пишу. Голубка моя, дорогая моя. сердце мое милое, люблю и целую и обнимаю тебя сердечно. Не забывай меня.
Твой.
172.
19.VII 908. [Чернігів.]
Добрый день тебе, сердце мое. Получила ли ты мое письмо? Жизнь течет так однообразно, так, в сущности, бедно в смысле эффектной обстановки, что нечего рассказывать. Я больше живу внутренним миром, сложным и тонким, не поддающимся часто изображению такими грубыми средствами, как слово, — и в этом моя драма, как белетриста. Вечные конфликты между внутренним богатством и внешним убожеством. Мне кажется, что когда мы будем вместе, мы скорее сумеем приобщить друг друга к нашему внутреннему, глубоко скрытому миру. И тогда мы будем богаче оба.
Жду с нетерпением весточки от тебя. Как ты устроилась, лучше ли, хуже ли, чем в прошлом году? Здорова ли, весела ли моя голубка, купается, не скучает, читает? Все это итересует меня очень и за всякое словечко буду благодарен и поцелую его.
Я, моя деточка, здоров. Лечу зубы, купаюсь, гуляю. Начал писать. Только одна работа, когда сажусь за стол, отвлекает меня от мысли о тебе, от чувства неудовлетворенности, от тоски по тебе. Все же остальное ты положительно и бесповоротно вытесняешь, т[ак] что я иногда борюсь с тобой и прогоняю твой образ, чтобы можно было сосредоточиться.
Ужасно боюсь за свою работу. Ну, а если она выйдет бледной, неинтересной, никому ненужной? Не с кем посове-тываться, некому прочитать. Вот если бы ты была со мной! В тебе я нашел бы критика-друга, ты поддержала бы меня в хорошем, отбросила б плохое. Но тебя нет, ты далеко и надо мириться.
Живу воображением, как ты поправишься, растолстеешь и загоришь. Так хочется поцеловать загоревшие смуглые щечки, увидеть блеск летнего солнца в моих чудных глазках. Деточка моя любимая, поправляйся и приезжай здоровая, веселая и любящая. Помни обо мне.
Из новостей могу сообщить только одну: Жук47 на днях едет за границу на месяц писать портрет дочери Грушевского 46. Ему прислали на дорогу задаток на работу и он очень доволен. И так — круг моих здешних знакомых еще сократится— и я даже доволен, т. к. буду больше работать.
Ужасно неудобно писать. Такое густое население в моей комнате, что засматривают в письмо, иногда невольно. Помнишь ли ты адрес: бюро, тек. стат. г-ну статистику, завед. тек. ст. (фамилии не надо). Ну, целую тебя крепко, мой друг, моя любовь, мое счастье светлое. Люблю тебя верно и крепко. Обнимаю. Жду письма. ^1
24. VII, четверг, на пароходе в Киев. Письмо 3-е
Дорогая моя Шурочка, до сих пор не имел от тебя ни слова. Виню, конечно, себя да наши почты. Получила ли ты, покрайней мере, мои 2 письма? Если они дошли до тебя, то я рад хоть этому: ты не беспокоишься обо мне.
Это письмо пишу тебе на пароходе, по дороге в Киев, где я буду только проездом. Еду на 3 дня под Полтаву, к знакомому, с которым мне нужно устроить одно дело, мало интересное, но много пришлось бы о нем писать49. Лучше расскажу при свидании. (Ужасно трясет, трудно писать).
В понедельник буду уже дома и уже наверное получу письмо от тебя, мой друг. Тем не менее очень беспокоюсь, все мне кажется, что ты нездорова, не можешь писать, что с тобой что-либо случилось или, наконец, пропали мои письма
и ты не знаешь, как писать. На всякий случай, опять сообщаю адрес — в третий раз. Пиши на бюро. Текущая статистика (крупными буквами). Г-ну статистику, заведыв. текущ. статист. Фамилии можешь не писать, хотя можешь и прибавить. Не знаю, что бы я дал, чтобы иметь от тебя хоть словечко, знать, что ты здорова и ничего с тобой не случилось. Хоть бы это знать. Я, моя детка, здоров. Скучаю очень. Теперь, после первой, вторая разлука еще тяжелее. С радостью отмечаю прошедший день, т. к. наше свидание приближается.
Жизнь течет однообразно: лечусь, гуляю, пишу. Было бы не дурно, если бы эта поездка не выбросила меня из колеи. Я считаю ее неприятной, утомительной, т. к. почти всю время придется быть в дороге и мне жаль, что прерываю свою работу: это мне очень вредит.
Сегодня у Жука умер отец. Жаль М[ихаила] Ивановича], но я не мог даже выразить ему своего сочувствия, торопился на пароход.
Как неприятно, пришли знакомые и мешают писать тебе. Тороплюсь закончить. Завтра, в поезде напишу тебе опять. А ты, деточка, не забывай меня, люби, пиши и береги себя. Будь здорова, голубка моя любимая, сердце мое. Люблю тебя, целую бесконечно и обнимаю крепко, крепко. Задушу Еще раз.
Твой.
174.
25. VII 908. Ромодан.
Прости, мое сердце, что пишу тебе кратко и так небрежно: всю время у меня отнимают мои знакомые, у которых я теперь в гостях. Выбрал минутку и пишу на стене дома. Сейчас еду в г. Лубны, а завтра обратно в Киев. По дороге я писал тебе — получила ли письмо? Я здоров, поездка, хотя в сущности неприятная, имеет и хорошие стороны: свежий воздух, хорошие, интересные люди, красивые места. А, все таки, хочется поскорее быть дома: может быть там ожидает меня письмо от тебя, голубка моя. Может быть тебе неудобно писать по такому адресу? Напиши, постараюсь переменить. Здорова ли ты, поправляешься ли, хорош ли аппетит? Все пиши о себе, Шурочка. Целую тебя крепко, крепко, как люблю.
Не забывай меня.
Твой.
$0 июля 90ь. [Чернігів.]
Дорогая моя, случилась большая неприятность. В мое отсутствие бюровой сторож, не смотря на мой приказ прятать ЕСЮ оффициальную корреспонденцию в мой стол и никому не давать, взял твое письмо и отнес его Вере Иустиновне. Не знаю даже одно ли было письмо от тебя или несколько, т. к. я до сих пор ничего от тебя не получал. В— И. зловеще молчит, но что-то готовится. Последствий случившегося не могу пока предвидеть. Не пиши больше на бюро. Пиши до востребования М. С. Конечно, во всем виноват я, это моя вина давать такой, как оказалось, ненадежный адрес.
Очень это все неприятно, будет стоить много нервов, много напрасно истраченных сил как с моей, так, б[ыть] м[ожет], и с твоей стороны. Но не будем заглядывать вперед. Как только будут первые результаты случившегося — напишу.