12 [января]
Не ради воскресенья и светского пошлого визита пошел я к П. М. Голынской (племянница здешнего губернатора), а по просьбе моего искреннего Михайла Семеновича пошел я передать ей его портрет и приятельский поклон. В огромной гостиной старушку Шаховскую и Голынскую окружали [столь] холодные, официальные, чопорные фигуры, что после приветствия и самого коротенького присеста и на меня пахнуло холодом от этой честной компании. Вышел сам губернатор, я поздравил его с получением через плечо Анны, раскланялся и вышел вместе с Э.А. Бабкиным. Заехал к Бабкину на квартиру, взял у него Пушкина и Гоголя и повез к Пиуновой. Прочитал ей "Сцены из рыцарских времен" и отогрел губернаторским холодом обвеянную душу. Она прочитала мне "Каменного гостя", и потом мы поехали к Брылкиным обедать, после обеда М.А. Грас повезла ее в театр, куда последовал и я, совершенно доволен таким теплым, прекрасным окончанием холодно начавшегося дня.
13 [января]
Бабкин подарил мне прекрасную акватинту, изображающу[ю] смерть Людовика XVI, а я сегодня, за это назидательное изображение, изобразил его собственную персону и довольно удачно. Вечер провел у милейшего юноши виртуоза-виолончелиста Весловского и, возвратясь домой, нашел у себя на столе письмо Сергея Тимофеевича Аксакова. Самое любезное, самое сердечное письмо.
В заключение любезностей он пишет, что "Матрос" мой, наконец, пошел в ход, он передал его Каткову, редактору "Русского вестника". В ожидании будущих благ принимаюсь переписывать вторую часть "Матроса". /144/
14 [января]
Сегодня случайно зашел я к Пиуновой, речь зашла о конце ее театрального года, о возобновлении контракта. Ей, бедняжке, ужасно не хочется оставаться в Нижнем, а не знает, куда девать себя. В Казань ей и хотелось бы, но она боится там какой-то Прокофьевой, не соперницы, но ужасной интриганки. В таком ее горе я предложил ей посильные услуги. Я напишу письмо директору Харьковско[го] театра и буду просить Михайла Семеновича Щепкина о ее заступничестве. Как бы это хорошо было, если б удалося ей переселиться в Харьков.
15 [января]
Не откладывая в длинный мешок, сегодня же я написал и директору Харьковского театра и моему великому другу. Каков-то будет результат из моих нехитрых затей?
16 [января]
Только что хотел заключить письмо моему великому другу, да вспомнил, что сегодня не почтовый день. Оставил послание и принялся за "Матроса". Несносно скучная работа. Литераторам должны платить не за писание, а за переписывание собственных произведений.
Вечером возвратился я из театра и нашел у себя письмо моего гениального друга. И хорошо, что я своего письма не кончил. Между прочим он пишет мне, что рисунки мои он уж пустил в ход. Спасибо ему, неутоми[мо]му.
17 [января]
Окончил неоконченное письмо, отправил на почту и принялся за "Матроса". Несносная работа, когда я ее кончу.
18 [января]
К немалому моему удивлению, сегодня встретил я у Брылкина давнишнего и нелицемерного своего поклонника В.Н. Погожева. Он здесь по делам службы, и завтра едет в Москву.
19 [января]
Сегодня повторилась моя люби[ми]ца в роли Тетяны. Очаровательна, как и в первый раз. Но Климовский в роли Чупруна и по выговору, и по мимике — вандал. Лапти плел, варвар, и только мешал моей милой Тетяси.
20 [января]
Проводил в Петербург до[к]тора Кутерема, Кебера, Шрейдерса, Фрейлиха и Н. А. Брылкина в Казань и на компанейский завод близ Казани. Сегодня у меня день провод. /145/
21 [января]
Бенефис милочки Пиуновой. Полон театр зрителей и очаровательная бенефициантка — прекрасная тема для газетной статейки. Не попробовать ли? Попробуем наудалую.
22 [января]
Проездом из Петербурга в Вятку на службу посетил меня сегодня Яков Лазаревский. Он недавно из Малороссии. Рассказал о многих свежих гадостях в моем родном краю, в том числе и о грустном Екатеринославском восстании 1856 года, и про своего соседа и родственника Н.Д. Белозерского. Этот филантроп-помещик так оголил сво[их] крестьян, что они сложили про него песню, которая кончается так:
А в нашого Білозера
Сивая кобила,
Бодай же його побила
Лихая година.
А в нашого Білозера
Червоная хустка,
Ой не одна в селі хата
Осталася пустка.
Наивное, невинное мщение!
23 [января]
"Дочь второго полка" — глупейшее произведение Доницетти. Либретто тоже нелепо и неестественно. Покойному нашему тормозу, надо думать, очень нравилось это топорное произведение. Да не по его ли заказу оно и родилося на свет Божий? При нем, я помню, когда-то в Петербурге оперетка эта исполнялась с большей дисциплиной. Теперь она и это существенное свое достоинство утратила. Что бы сказал на это Тормоз? Он бы Гедеонова на месяц на гауптвахту упрятал.
Старуха Шмитгоф в роли Марии безобразна, а мой любимец Владимиров в роли старика, дворецкого маркиза, был тоже безобразен.
24 [января]
Получил письма от Кулиша и от М. Лазаревского.
25 [января]
Получил письмо от Костомарова с выговором за молчание. Я действительно виноват перед ним на сей раз. Но что писать? О чем писать? Что я здесь скучаю и ничего не делаю? И не могу, наконец, ничего делать. Лучше молчать, нежели переливать из пустого в порожнее. /146/
26 [января]
Встретил Масляницу катаньем за город.
Я предложил это удовольствие милейшей Пиуновой с семейством. Она согласилась. И мы поехали в село Бор, напилися чаю в каком-то кабаке, и на обратном пути она все пела известную свадебную или святочную песню:
Меня миленькой он журил-бранил,
Он журил-бранил, добром говорил,
Ай люли-люли, выговаривал.
Не ходи, девка молода, замуж,
Наберись, девка, ума-разума,
Ума-разума да сундук добра,
Да сундук добра, коробок холста.
Жидовское начало в русском человеке. Он без приданого не может даже полюбить.
27 [января]
В церкви Покрова отпели тело Д. А. Улыбашева, знаменитого критика и биографа Бетговена и Моцарта.
28 [января]
Николай Петрович Болтин, губернский дворянский предводитель, изъявил желание познакомиться со мною. Я удовлетворил его любезному желанию и не раскаиваюсь. Он человек здраво и благородно мыслящий, горячо сочувствующий вопросу о крепостных крестьянах, и усердно хлопочет о составе комитета, который должен порешить это дело в Нижегородской губернии.