Когда я вернулась в дом отца, вокруг все уже всё знали обо мне, и когда я шла по улице, показывали мне в спину пальцем: "Вон идет зариновая вдова". — Меня будто пронзали ножом — было очень неприятно, и в конце концов пришлось переехать.
Когда я первый раз пошла в прокуратуру, прокурор спросил меня, хочу ли я узнать подробности смерти мужа. Я, конечно, ответила согласием, и он дал мне почитать свидетельские показания служащего станции, который вынес его на поверхность. "Что? Мой муж умер в таких муках?" — не выдержала я. Мне хотелось бы, чтобы их постигла такая же судьба. Почему их еще держат в живых? Их надо казнить, и как можно скорее. Я в этом уверена, и никогда от этого мнения не отступлюсь. Меня раздражает суд. Ради чего убили моего мужа? Кто ответит за разбитое будущее моего мужа, меня и ребенка?
Если бы это было возможно, я бы убила Асахара вот этими руками. Медленно и мучительно. Исполнитель на линии Хибия Хаяси пока в бегах[106].
Я хочу как можно скорее знать правду.
Даже средства информации ничего не говорят о том, как страдали, умирая, люди. Совершенно ничего не было опубликовано. Во время инцидента в Мацумото было несколько сообщений, но даже этого не было при инциденте в метро. Поразительно. Во всех газетных статьях — одно и то же. Даже я впервые узнала, что мой муж умер после мучительных страданий, когда прочитала свидетельские показания в прокуратуре. Мы все хотим знать, что в действительности там произошло. Как бы тяжело ни было, мы хотим это понять. С каким чувством они умирали.
Все-таки, в конечном счете, для многих это чужое горе. Даже я, если бы меня это настолько не коснулось, наверное, так думала. Это чужое дело.
Меня радует только ребенок. Сегодня впервые начала что-то говорить. Некоторыми своими жестами, любовью к каким-то блюдам она уже напоминает отца. Я ей все время рассказываю об отце. Понимает или нет, я все равно рассказываю. Если Асука спрашивает, где папа, то я ей показываю фотографию на алтаре и говорю: "Папа, папа". — Когда она ложится спать, я приношу снимок, и она желает ему спокойной ночи. Осталось немного съемок на видео с наших лыжных походов, с медового месяца. Там записан и голос, и когда Асука подрастет, я ей покажу. Часто думаю: как хорошо, что мы это записывали. Но я все равно постепенно забываю, например, черты его лица. Около бровей немного выпирала кость, он ее иногда потирал рукой. Это я четко помнила, но сейчас уже начинаю забывать…
Простите, пожалуйста…
Когда человека нет рядом, даже память о близком родственнике тускнеет. Когда его физически нет рядом…
Я собираюсь научить дочь кататься на лыжах. Муж говорил, что ребенка с ранних лет учить нужно. Мы с мужем одинаковой комплекции, поэтому лыжную одежду покупали так, чтобы оба могли ей пользоваться. В следующий сезон поедем. Любимое занятие мужа я теперь должна взять на себя. Когда ребенок подрастет, думаю найти себе работу. Сейчас пока живем на доход моего отца. Когда Асука окончит начальную школу, я хочу, чтобы она сама выбирала дальнейший путь.
Слепой кошмар.
Куда мы идем?
1
Что случилось в Токийском метро утром 20 марта 1995 года?
Утром 20 марта 1995 года я был у себя дома в городе Оисо префектуры Канагава[107]. В то время я жил и работал в США, в штате Массачусетс, и на две недели вернулся в Японию — в университете начались весенние каникулы. У меня дома не было ни телевизора, ни радио, поэтому я совершенно не знал, что в Токио произошел такой катаклизм. Слушая музыку, я не спеша расставлял книги на полках. Свежее утро, хорошее настроение. На небе ни облачка.
В десять мне позвонил знакомый, работающий в средствах массовой информации, и встревожено сообщил: "В метро случился невероятный инцидент. Много жертв. Ядовитый газ. Это, несомненно, дело рук "Аум Синрикё", поэтому в ближайшее время в Токио лучше не приезжать. Они очень опасны".
В тот момент я совершенно не мог понять, что же собственно произошло. В метро ядовитый газ? "Аум"? Я долго жил за границей и был оторван от свежей информации. Я не знал о сенсационной новости, опубликованной в газете "Иомиури" 1 января (в деревне Камикуйсики обнаружены остатки зарина). Не знал также, что зариновый инцидент в Мацумото связывают с сектой "Аум Синрикё". Не знал и о том, что эта организация оказалась в центре внимания после совершенных ею нескольких преступлений.
С позиций сегодняшнего дня я понимаю, что в то время, по крайней мере, СМИ не могли предполагать и считали бы противоестественным, что "Аум Синрикё" способна на такие крупномасштабные террористические действия. Во всяком случае, я в этот день не собирался в Токио и, так и не поняв сущности происшедшего, поблагодарил звонившего и повесил трубку. Затем продолжил заниматься книгами, как будто ничего не случилось. И только немного позже я осознал ужас всего происшедшего.
И этот момент стал моим 20 марта.
Необычайная растерянность и отчуждение, которые я ощутил в то утро, выбили меня из колеи и надолго остались со мной. Вероятно, это и стало одной из причин, по которой во мне проснулся глубокий личный интерес к зариновому инциденту в метро.
Много месяцев после инцидента все средства массовой информации были наводнены описанием его подробностей и статьями, посвященными "Аум Синрикё". Телевидение с утра до вечера практически без остановки передавало информацию о событии. Газеты, журналы, еженедельники посвящали ему по многу страниц.
Однако во всем этом информационном потоке я не мог найти то, что хотел узнать, а именно: что в действительности произошло в токийском метро утром 20 марта 1995 года? Если конкретнее: что видели, какие действия предпринимали, что чувствовали и думали пассажиры, которые в то время находились в поездах метро? Я хотел это знать. Я хотел знать — насколько это возможно — все мелкие подробности о каждом отдельном пассажире, начиная от частоты его пульса до ритма дыхания. Что произойдет с самым обычным японским гражданином (таким, как я или вы), если он вдруг окажется вовлеченным в подобный неожиданный инцидент?
Однако вот что достойно удивления (а может, здесь и нет ничего удивительного): никто не сказал ничего, что я хотел знать.