После полудня глаза стали различать свет. Видеть я ничего не видел, но уже мог определить, что вокруг светло. Было такое ощущение, что в глаза попало мыло от мыльных пузырей, которые пускают дети. Предметы двоились и троились. Когда ко мне приходили родственники, я понимал, что кто-то пришел, но различить не мог. Только услышав их голоса, мог различить.
Было очень тяжело. Все время тошнило, только наружу ничего не выходило. То, что я съел утром, уже переварилось, и выходила одна вода. Затем стало сводить судорогой ноги.
Медсестра и моя дочь растирали их. Это продолжалось до вечера. Думаю, со мной было то же самое, что и с тем мужчиной, которому я хотел помочь на станции. Он тогда так страдал, что не мог произнести ни слова.
Семья, видя мое состояние, видимо, уже решила, что я не выкарабкаюсь. Однако на третий день прошел кризис, и я стал чувствовать себя лучше. Уже подумал, что отделаюсь легким испугом и скоро выпишусь из больницы. Однако на четвертый день температура поднялась до 39° и два дня не снижалась. Резко ухудшились функции печени. В таком состоянии не могло быть и речи о выписке. На фирме я ежегодно проходил медкомиссию, и всегда все было в порядке, поэтому я очень удивился, когда узнал, что печень в плохом состоянии.
Я пролежал в больнице тринадцать дней. Все это время мне ставили капельницу, сделали переливание крови. Больше всего я страдал из-за мочеиспускания. В самом деле, каждые пять минут мне хотелось в туалет, однако почти ничего не выходило. Из-за постоянных позывов я не мог ночью спать.
Начиная с четвертого дня пребывания в больнице, началось что-то подобное галлюцинациям. Каждый раз видел один и тот же сон. Как только засыпаю, сразу вижу. Как будто лежу в совершенно белой комнате, и с потолка на мою голову свешивается и постоянно раскачивается что-то похожее на белую материю. Она мне мешает, и я пытаюсь схватить ее руками, но не могу достать — и не потому, что она висит высоко. Она совсем рядом. Этот сон я видел каждую ночь, все время один и тот же.
Когда он приходил, у меня возникало гнетущее чувство, будто кто-то давил на мое тело. От страха я просыпался. Говорят, плохие сны — последствие отравления зарином. Я называю это сном, но правильнее сказать, что это не сон, а эхо того испуга, который остался в голове. Но когда приходил этот сон, мне все равно становилось страшно, и я три-четыре раза ночью вскакивал с постели. Это было очень тяжело.
Со временем он стал приходить реже, однако потребовалось месяца полтора, пока он полностью не исчез. После выписки я принимал снотворное, но оно не помогало.
Если говорить о других осложнениях, то у меня значительно ухудшилось зрение. Если раньше я менял очки каждые три года, в последний год зрение стало прогрессивно ухудшаться, оно вряд ли восстановится. Поэтому при работе с печатной формой мне стало трудно видеть мелкие детали.
Неделю потом я не ходил на работу, а если включить пребывание в больнице и дома, получится три недели. Если так долго не бывать на фирме, то она может и обанкротиться (смеется). Я отвечаю за изготовление печатных форм, и никто другой не может меня заменить. Сначала работал два-три дня в неделю — больше не мог. На четвертый день в больнице мне из фирмы стали приносить работу, и я по телефону давал указания, а они в вестибюле записывали. Даже болея, нельзя отлынивать от работы, но я думаю, что в конечном счете это и помогло мне выздороветь.
В общем, после этого инцидента я перестал хорошо спать, довольно быстро все тело уставало. Но падать духом — не в моем характере, поэтому в метро я садился в тот же поезд, в тот же вагон, на то же место. Я даже решил побывать на том месте, где упал, и после недельного отдыха дома пошел туда. Тогда мне показалось, что я пробежал довольно большое расстояние, но выяснилось, что всего 50 метров.
Некоторое время после инцидента я хотел выбросить все свои вещи — видимо, от изнеможения. Я вообще бережно отношусь к вещам. Например, храню до сих пор пластмассовый пенал, который у меня был в начальной школе, или школьную фуражку. Однако теперь все хотел выбросить. Такое настроение исчезло только год спустя. Даже коллекцию бонсай, которую я больше всего ценю, собирался отдать другим людям.
Когда мои глаза перестали видеть, помню, я переживал, что могу умереть. Как мне позже рассказывали, я громко кричал: "Не хочу умирать!" — Мой голос якобы слышали от процедурного кабинета до приемного покоя. Говорили, что те, кто его слышал в комнате ожидания, содрогались, их мороз по коже продирал. На самом деле, когда мне было шесть лет, я играл в речке и чуть не утонул. Тогда меня удалось спасти, а сейчас, когда глаза перестали видеть, я решил, что умру. Сильный детский страх глубоко врезался в сознание. Я тогда не думал о семье. В голове только всплывало, что я не хочу умирать.
То, что я кричал так громко, видимо, говорит о моей сильной привязанности к жизни. Хоть я и не понимал, что со мной происходит, умирать таким образом совсем не хотелось. Это своё чувство я помню до сих пор.
Ненависти к действиям "Аум Синрикё" я сейчас не испытываю. Вначале была, но гнев сравнительно быстро испарился. Приговорят ли их к смертной казни, убьют ли их — эти мысли я выбросил. Если вечно ненавидеть и гневаться, наверное, не избежать осложнений болезни. В моем случае не осталось последствий, даже голова не болит.
Acaxapa — человек моего поколения.
И это меня особенно бесит.
Такэо Катагири (40 лет)
Катагири-сан родился в крестьянской семье в префектуре Ниигата — в местечке недалеко от города Юдзава, знаменитого тем, что там выпадает много снега. Хоть раньше его выпадало значительно больше, но и сейчас высота снежного покрова часто достигает трех метров. Катагири-сан — третий из пятерых братьев. После окончания старшей школы уехал в Токио и устроился в фирму, торгующую автомобилями, поскольку хотел стать автомехаником. Он получал большое удовольствие от работы, однако через десять лет его перевели в отдел продаж.
Загорелый, с острым пронзительным взглядом, он производит впечатление опытного и способного продавца. Вместе с тем чувствуется, что он добивается успеха не красноречием и напором, а спокойным и неторопливым убеждением потенциального покупателя. Похоже, у такого продавца можно спокойно покупать машину.