А ему ни пиковых, ни каких ударов. Завел, слышали, вороных лошадей да усы отпустил. Жил он себе припеваючи, а она всю ему душу свою расточала до капли самой последней.
Так и до смерти дожила. Уж слабыми руками, бессильными, все карты раскладывала, все еще гадала. Может, часа за два только до смерти она о нем гадала, и думала-размышляла, что хорошо ему вышло.
— Ни одной печальной карточки,— говорила про себя,— все около него веселые легли; ему хорошо, ему весело…
С вечера этак говорила, гадала, а в ночь и скончалась.