Лишь чтоб нечестностью своей покрасоваться.
Вам, видно, в низостях приятно признаваться.
Прекрасно! Честь и долг попрать и отмести,
Любить одну, в Эпир другую привезти,
Бросать меня, опять вздыхать передо мною
И тут же пленницу назвать своей женою!
Царевну оскорбить, рабу возвесть на трон,
Сперва для эллинов разрушить Илион,
Для сына Гектора потом предать Элладу...
Кто столько славных дел свершить способен кряду,
Не даст себя связать ни клятвам, ни словам,
И произвол его себе довлеет сам.
Чтоб усладился слух супруги нежной вашей,
Как вас назвать — лжецом или еще покраше?
Желаете вы с ней глумиться надо мной,
Хотите выставить меня с моей бедой
Всем на посмешище? Не много ль будет, впрочем,
Вам радостей зараз? Нет, кое-что отсрочим...
Другие вас потом как должно наградят.
Не стоит удлинять прозваний длинный ряд,
Который вы давно по праву заслужили:
Кем зверски был убит старик Приам? Не вы ли
И всю его семью сразили наповал?
Кто, как не вы, детей и женщин убивал?
А Поликсену кто, к негодованью греков,
Постыдно удушил? {29} Кто кровью человеков
Залил несчастный град, как вешнею водой?
Вы! В чем вам отказать, о доблестный герой?
Пирр
Я за Елену мстил — ведь это вам не внове,
Но знаю — пролил я немало лишней крови:
Увлекшись битвою, вслепую стал рубить.
Однако лучше нам о прошлом позабыть.
Я рад, что слушали меня вы равнодушно:
Коль излияниям моим внимать вам скучно,
То, значит, нет на мне такой большой вины.
Ах, вашей я не знал души до глубины!
Не понимал того, что, каясь в преступленье,
Я тем смертельное нанес вам оскорбленье:
Неверным может ли быть тот, кто не любим?
Я возомнил, что я для вас незаменим,
А что лишь долг велит вам стать моей супругой,
Что обернется вдруг предательство услугой,
Я не подозревал... Но ведь и впрямь никто
Не мог вам приказать любить меня...
Гермиона
Как! Что?
Я не любила? Я? Ты смеешь молвить это?
К тебе я приплыла с другого края света,
Где не один герой искал моей руки,
И все еще я здесь, рассудку вопреки!
Меня уехать прочь упрашивает свита,
Я ж остаюсь, прося, чтоб ими было скрыто
То унижение, что я давно терплю,
Надеясь вновь привлечь того, кого люблю.
Я изнывала здесь и плакала подолгу,
Ждала, что к своему ты возвратишься долгу.
Тебя любила я, хоть ты мне изменил,
Но если б ты меня лишь пальцем поманил,
Я б отдала тебе все сердце без остатка.
Ведь даже и сейчас, когда так низко, гадко
Ты поступил со мной, я — та же, что была:
В моей душе любовь, увы, не умерла!
Что ж, государь, когда так небесам угодно,
Женитесь на другой, но будьте благородны
Хотя б в одном: меня избавьте от стыда
Самой присутствовать при свадьбе; вам вреда
Не может принести отсрочка небольшая.
Я буду далеко, вам больше не мешая,
Уж завтра, может быть... Согласны? Да иль нет?
Ну что ж молчите вы? Ни слова мне в ответ?
Предатель! Ты своей троянкою лишь бредишь,
С ней сердцем говоришь и все минуты метишь,
Что попусту идут на разговор со мной.
Иди! Я не держу. Беги принесть другой
Те клятвы, что ты мне здесь расточал когда-то.
Но, святотатец, знай, что ждет тебя расплата!
Тобою оскорблен благих богов синклит;
Он ложных клятв тебе, изменник, не простит.
Спеши же к алтарю. Отпали все препоны.
Но бойся там узреть лик гневной Гермионы!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Пирр, Феникс.
Феникс
Тем, что вы слышали, пренебрегать нельзя.
У Гермионы есть союзники, друзья;
На гнев отвергнутой нельзя смотреть без страха.
Орест в нее влюблен...
Пирр
Меня ждет Андромаха.
Феникс
Но, государь, у вас здесь сильные враги!
Пирр
Ступай и бдительно ребенка стереги.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Гермиона.
Гермиона
Где я? Что делаю? Что совершить должна я?
Взметнула бурю чувств во мне обида злая!
Брожу я по дворцу в отчаянье немом.
Любовь иль ненависть мне душу жжет огнем?
Как он жесток! Он был исполнен безразличья.
Не дал себе труда хоть соблюсти приличья:
Изобразить печаль, хоть раз вздохнуть с тоской.
Нет, безмятежен был души его покой!
Его не тронуло ничуть мое несчастье;
Он и к слезам моим не выказал участья.
И в довершение страданья моего
Я, малодушная, тревожусь за него?
Страшусь грозящего изменнику удара?
Прощаю, хоть еще не совершилась кара?
Нет, нет! Мой приговор не будет отменен!
Я не нужна ему — так пусть погибнет он!
Над яростью моей он попросту смеется,
Считает, что гроза слезами изольется,
Что, вознамерясь мстить, я в страхе задрожу,
И коли замахнусь, то руку удержу.
Он, помня о моем к нему расположенье,
Имеет обо мне превратнейшее мненье.
А впрочем, у него иное в голове:
Все мысли об одном — о новом торжестве;
А жизни, смерти ли ему желают где-то
Что до того ему, презрителю обета?
Меня бросает он, как бесполезный груз?
Ну нет! Рази, Орест, рази, коль ты не трус!
Он знал, в конце концов, что он меня принудит..
Меня? Так смерть его моим деяньем будет?
Моя любовь к нему убить его должна,
Хотя ему была я столько лет верна,
Хоть суженым своим его в душе назвала
До обручения задолго... Я не знала,
Что в путь к нему пущусь за тридевять земель,
Лишь чтоб убить его и с тем отплыть отсель.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Гермиона, Клеона.
Гермиона
Ах, что я сделала, Клеона! Что за вести
Ты принесла? Где Пирр?
Клеона
Он при своей невесте.
Собой безмерно горд, и счастлив, и влюблен,
Теперь он всем, чего он жаждал, наделен.
Ко храму вел сейчас с особым торжеством он
Ту, чей строптивый дух им наконец-то сломан;
В его глазах сверкал нетерпеливый пыл;
Привыкший побеждать, он снова победил,
Но, верно, заждался желанного исхода.
Она ж, потупя взор, шла с ним среди народа,
Который чествовал ее, рукоплеща,
Шла безучастная, однако — не ропща.
Гермиона
И эту низость он свершит без колебанья?
В нем не заметно ли душевного метанья?
Всмотреться удалось тебе в его черты?
Не разглядела ль в них хоть беспокойства ты?
Он в сторону дворца не обращал ли взора?
Не покраснел ли хоть от гневного укора,
Который мог послать твой взор ему в толпе?
Иль твердо он идет по гибельной тропе?
Клеона
Он глянул на меня, как мог взглянуть незрячий;
Забыв о вас, забыл о прочих он тем паче.
От века не в ладу со здравым смыслом страсть:
С его беспечностью легко в беду попасть!
Кто верноподданный, кто враг — ему нет дела.