Решено было выслать вперед несколько лазутчиков, которые должны были подползти к самому лагерю и разузнать, кто это такие, и в благоприятном случае выстрелить два раза из мушкета.
Как ни уговаривал Оксану дед, чтобы она не шла вместе с ними, хлопец настаивал на своем.
– Ну только ж смотрите, дети, осторожно, тихо подползайте, – наставлял их еще раз дед, – а мы будем понемногу подвигаться вперед.
– Да не бойся, диду, – ответил угрюмый мужик, вызвавшийся тоже идти вперед, – не выдадим.
– Ну, с богом, дети, а коли что, так спешите назад, мы будем недалеко.
Парубки перекрестились и двинулись вперед.
Все шли воровски тихо, не произнося ни слова. В лесу было глухо и сыро, как в могиле, набежавшие тучи закрыли луну. Каждая треснувшая ветка заставляла вздрагивать всем телом. Слышалось только учащенное дыхание движущихся без шума фигур. Оксана шла рядом с угрюмым мужиком. От волнения ей захватывало дух, ей казалось, что стук ее сердца разносится по всему лесу. Так прошло четверть часа. Вдруг один из передовых парубков шепнул едва слышно:
– Огонь.
Все вздрогнули, насторожились и повернулись в ту сторону куда указывала его рука.
Действительно, среди стволов деревьев мелькнул, как звездочка, огонек. Парубки, удвоив осторожность, двинулись торопливо вперед. Вскоре можно было уже ясно различить четыре больших огня, по видимому, четыре костра.
– Ну, панове, теперь ползком, разобьемся по двое, – заговорил едва слышным шепотом угрюмый мужик, – вон где они, в долине.
Парубки разделились на три группы и поползли по земле. Лезть было тяжело и неудобно. Несколько раз Оксана натыкалась в темноте на острый сучок или еловую шишку, но она не замечала ничего.
– Слышишь, лошади храпят! – раздался над ее ухом шепот соседа.
Оксана прислушалась и действительно услышала лошадиный храп.
– Конные... – прошептал снова мужик. – Либо козаки, либо паны, но не наш брат, серяк.
Они подвигались дальше. Почва начала понижаться.
– Обрыв, хлопче, – прошептал снова мужик, – будь осторожен, не кувыркнись...
– Не бойтесь, дядьку, – едва могла ответить задыхающаяся от волнения Оксана,
Но вот деревья начали редеть, и наконец лазутчики очутились почти на самом краю обрыва.
– Ты дальше не лезь, хлопче, посмотрим, видно и отсюда, – удерживал ее за плечо мужик.
Оксана замерла на месте и, вытянувшись, из за дерева начала всматриваться в то, что происходило внизу.
В долине, окруженной со всех сторон лесами, горели ярко четыре больших костра с установленными на них котелками. Вокруг них сидело душ сто козаков в синих жупанах, смушевых шапках, а между ними мелькали и хлопскио серяки.
– Наши, наши, дядьку! – вскрикнула громко Оксана. – Смотрите, козацкие шапки, жупаны!
– А почему ж их душ сто, не больше? – заметил ещё нерешительно мужик.
– Кто знает, они нам расскажут... быть может, это передовой отряд... идем, идём скорее, – задыхалась Оксана, дергая крестьянина за рукав.
– Стой, – остановил он ее, – мне послышалось какое то лядское слово.
– Да нет же, нет! – вскрикнула нетерпеливо Оксана. – Ведь видите же вы – козаки... козаки! – и с этими словами она бросилась вперед.
Крестьянин поспешил за ней. Через две минуты они уже стояли на краю обрыва.
Появление их было замечено среди козаков и вызвало сильное волнение.
– Эй, кто там? До зброи! – закричали некоторые из них, подымая ружья.
– Стойте, стойте, братове! – замахала Оксана и крестьянин шапками, спускаясь с обрыва.
– Свои, свои, свои!
Последний возглас, казалось, не произвел особенно приятного впечатления на козаков, но они остановились, не спуская мушкетов.
Оксана не сбежала, а слетела с обрыва.
– Вы от Морозенка, от Морозенка, панове? – бросилась она к ним с вопросом.
– Гм... вот что! Да, от Морозенка, – ответили ей некоторые, другие переглянулись.
– Где же он?
– А тут близютко... А вы куда?
– Мы с загоном... нас выслали вперед разведать, чтобы не налететь на поляков...
– С загоном? – переспросил встревоженно один из козаков, казавшийся старшим. – А много ли вас?
Нет, всего тридцать.
Козак шепнул что то другому и продолжал свои расспросы:
Куда же это вы шли?
– Да к Морозенку, спешили соединиться... говорили, что он недалеко.
Да это он нас выслал вперед, а где же ваши товарищи?
Здесь, в лесу, – ждут гасла, – ответил крестьянин.
– Ну так давайте ж его скорее... чего же вы ждете? – зашумели кругом козаки. В это время из опушки показались и другие четыре парубка. Крестьянин, пришедший с Оксаной, поднял пистолеты и дал один за другим два выстрела.
Оксана засыпала вопросами давно желанных друзей, но они большей частью отмалчивались или произносили какое нибудь односложное слово.
Не прошло и получаса, как из опушки начали показываться вооруженные ножами, дрекольями, самодельными мечами крестьяне; козаки приветствовали их громкими радостными восклицаниями.
– Ну что же, теперь все, диду? – спросил старший из козаков деда, когда последние группы спустились с обрыва.
– Все, все, сынку! – ответил старик.
– Ну так пойдем к атаману, оставьте только тут дреколье, – скомандовал козак.
Крестьяне побросали наземь оружие и тихо, поснимав шапки, последовали за козаком. Остальные козаки двинулись полукругом за ними. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как вдруг раздался чей то визгливый, шипящий голос:
– На пали их всех, на виселицы быдло!
Если бы в это время земля провалилась под ногами поселян, они не так бы испугались и поразились, как от этого возгласа; они даже сразу не поняли, что случилось, как это козаки начали кричать по польски и ругать их быдлом? Но им не дали опомниться. С гиком, с дикими криками набросились на них со всех сторон переодетые ляхи.
– А что, поймались, псы, схизматы, быдло! – раздались
со всех сторон яростные польские возгласы, и, выхвативши кинжалы, ножи и сабли, ринулись на крестьян разъяренные ляхи.
– Зрада! Зрада! За нолей, братове! – раздались крики среди крестьян.
Некоторые схватились за ножи, но так как они против сабель и копий оказались ничтожными, то защищаться было кечем.
Произошла какая то безобразная свалка: поляки набрасывались на крестьян, валили их на землю, скручивали веревками, прикалывали кинжалами.