IX
Прямо против Чаплинского, выпрямившись во весь рост, стояла Марылька. Казалось, она ожидала его, лицо ее было гордо и злобно, в глазах горел недобрый огонь. Что то торжествующее виднелось во всей ее позе. Чаплинский отступил назад.
– Ты?.. Марылька?.. Здесь?.. В такую пору?.. – произнес он растерянно, совершенно не зная, что подумать и что предпринять.
– Да, я! Ха ха ха! – рассмеялась коротким сухим смехом Марылька. – Не думал пан застать?.. Другую, может, ждал?
– Я?.. Другую?.. Брунь боже, моя королева! – путался он, робея все больше и больше. – Никого, кроме тебя. Но изумлен, зачем ты здесь? – подыскивал он слова, а в голове у него в это время стоял один вопрос: "Где Оксана, что с ней, что произошло здесь?.. Не налгали ли на него?.. Но все равно, что бы ни было, надо разрушить подозрения этой тигрицы, – решил он торопливо, – ишь, смотрит как!"
И, проклиная всех на свете, Чаплинский бросился очертя голову на первую подвернувшуюся ложь.
– Видишь ли, золотая моя, я... по дороге заехал сюда к рыбаку... – заговорил он торопливо, глядя куда то в сторону. – Узнать насчет того... насчет улова.
– Насчет улова?.. И больше ничего? – приблизилась к нему на один шаг Марылька.
– Ну, а... что ж бы могло быть еще, моя богиня?.. Какие дела у меня могут быть с рыбаком?
– Какие дела?.. Пан не знает? – произнесла уже дрожащим от затаенного волнения голосом Марылька и впилась в его багровое от смущения лицо своим острым пронизывающим взглядом.
"Она знает все", – промелькнуло в голове Чаплинского, но он решился отчаянно идти до конца.
– Богине моей кто нибудь оболгал меня? – зачастил он, хлопая веками. – Какая нибудь гнусная ложь взволновала мое ненаглядное солнце... мою бриллиантовую звездочку... Но, клянусь, никого другого нет и не будет... в моем сердце... Никогда... никогда!.. Я летел домой как безумный, чтобы упасть к ногам моей крулевы... Мое появление здесь – простая случайность. Хотел проверить рыбака... Богиня еще сомневается?.. Но... як бога кохам... слово гонору! – приложил он руку к сердцу.
– "Слово гонору"*, – произнесла протяжно Марылька и медленно приблизилась к мужу, не спуская с него прищуренных глаз.
– Честью шляхетской клянусь.
– Так лжешь же ты, негодяй! – крикнула дико Марылька, отступая на шаг назад. – Нет у тебя чести, как нет и души!
* Слово гонору – слово чести (пол.)
Чаплинский хотел было прервать ее, но было уже поздно. Марылька стояла перед ним, горящая бешенством, и целая волна презрительных, шипящих ненавистью слов обрушилась на него.
– Ты думал обмануть меня и завел здесь целый гарем, а из меня хотел сделать обманутую жену; но знай же, что все мне открыто... Я знаю все!.. И презираю, слышишь... презираю и ненавижу тебя!.. Ты думаешь, быть может, что ревность говорит во мне?.. Ха ха ха... Ты мне и прежде был противен, а теперь гадок стал и омерзителен, как жаба, как гадина... – прошептала она полным отвращения голосом и продолжала, почти задыхаясь от бешенства: – Зачем ты уговорил меня бросить Богдана? Зачем ты оклеветал передо мною его?.. Подлый, низкий трус!.. Ты даже боялся встретиться с ним, бежал как заяц и увлек меня в свое позорное бегство. Трус, лгун и развратник!.. Еще клянешься своей шляхетской честью! До сих пор я думала, что ты хоть любишь меня; но этого чувства нет в твоем истрепанном сердце. Со мною рядом, через два месяца после нашей свадьбы, ты заводишь коханок... Ха ха ха! А клялся мне в безумной любви!.. Жалкий лгунишка, я ненавижу тебя, любви твоей мне не нужно, но и коханок я не позволю здесь заводить! Слышишь, не позволю! – гордо выпрямилась она. – Потому что я здесь госпожа!
В начале речи Марыльки Чаплинский было опешил; но когда он увидел, что она уже все знает и что разуверить ее нет возможности, он решил, что церемониться с нею не чего. Злость, брошенная ему в глаза обида, бешенство за сорванное наслаждение клокотали в нем все время и прорвались наконец бурно наружу.
– А это что за речи такие? – заревел он грозно, покрываясь багровою краской. – Пани с ума сошла или белены облопалась? Или она воображает, что в самом деле она здесь королева и богиня?.. А я ее верный слуга?.. Не позволю?.. Ха ха ха! – разразился он наглым смехом и, заложивши руки за пояс, отбросился своим тучным туловищем назад, – Была коханка и будет, на глазах твоих будет! Я здесь господин и муж твой, глупая баба, и будет то, что я захочу!.. Что же ты думала, что испугаюсь твоей шипящей злости?.. Или буду век, как влюбленный пастушок, в твои очи глядеть?.. Много пани на свою красоту рассчитывала, много! Я гадок пани, – ну, что же, отлично, – оттопырил он свои усы, – отлично, и пани опротивела мне!.. Но советовал бы впредь молчать и не мешаться в мои дела, а не то... отправляться лучше назад к своему хлопу! И то взял себе на шею обузу, через которую нет ни минуты покоя!
– Какая наглость! – вспыхнула до корня волос Марылька. – Я к пану не вязалась! Пан выкрал меня силой и обманул... Обуза?.. А кто ползал, как пресмыкающийся, у моих ног, умолял, заклинал?..
– Ха ха ха! – нагло засмеялся Чаплинский. – Что вспомнила! А пани забыла, что сама писала записки?
– А! Так говоришь ты теперь! – прошипела она, приблизившись к мужу. – Обуза не будет долго тебя отягчать; но как ни беснуешься ты, а на этот раз я предупредила твою подлость, развратник. Птички твоей уже нет!
– Как? Что? – отшатнулся Чаплинский.
– Нет, нет! Я выпустила ее, отправила назад, – произнесла громко Марылька и разразилась язвительным хохотом.
– Ты, ты? – захрипел Чаплинский и бросился бешено к Марыльке. – Так я с тобою не так...
Но Марылька ожидала этого нападения, ловким движением она выхватила из за спины длинный кинжал и, сверкнувши им в воздухе, произнесла грозно:
– Подальше, пане! Если ты тронешь меня или коснешься, я зарежу тебя, как пса!
Лицо ее было так свирепо, что Чаплинский невольно попятился назад.
– Спеши лучше домой, – продолжала она шипящим голосом. – Собирай свои добра, пакуй возы, потому что разбито все ваше польское войско, повсюду разливается пожаром мятеж, и хлопы... вон те хлопы, к которым посылает меня пан, режут пышную шляхту, как баранов! Морозенко с своим страшным загоном на Волыни всех истребляет и ищет тебя, чтобы отблагодарить за свою невесту. И отблагодарит! Он уже в Литве...