Регистратор. Вы ведете себя, как рыцарь без страха и упрека. Антуанета ожидала совсем другого. В первой редакции как раз в эту минуту началась многочасовая семейная сцена — вы признались, что вскрыли ее письмо. Антуанета пришла в ярость. Вы должны были повторить свое признание много раз, унимать ее, просить прощения. Только после этого она наконец взяла чемодан и ушла.
Кюрман. Она приедет на аэродром слишком рано.
Регистратор. Потому что ей нечего прощать.
Часы бьют десять раз.
Антуанета. Ганнес, мне пора идти. (Целует Кюрмана.)
Кюрман. Будьте осторожны с машиной… я хочу сказать — в самолете.
Антуанета уходит.
Его зовут Эгон.
Регистратор. Да, в его анкетных данных нет никаких перемен.
Зажигается лампа дневного света.
(Читает досье.) "Штахель, Эгон, год рождения — тысяча девятьсот двадцать девятый, архитектор, женат, католик".
Кюрман. Штахель.
Регистратор. Его имя вы слышали уже три года назад, но не обратили внимания. А теперь вам все уши прожужжали этим молодым человеком. Имя Эгон и фамилия Штахель не сходят с уст ваших знакомых, особенно тех, которые еще ничего не знают. Его, видимо, очень ценят. И не только как архитектора. А как человека тоже. Кроме того, он на редкость музыкален…
Кюрман подходит к домашнему бару.
Как я уже докладывал, виски в доме больше нет. Тут произошла перемена.
Кюрман стоит в нерешительности.
Почему вы не работаете? Она права — неужели вы не можете думать ни о чем другом, кроме ваших семейных дел?
Кюрман. Замолчите!
Регистратор. Разве в мире нет иных проблем?
Кюрман молчит.
Хотите опять вернуться назад?
Кюрман. Зачем?
Регистратор. Как угодно.
Кюрман. Что произойдет спустя полгода?
Входит Хубалeк с почтой.
Спасибо, госпожа Хубалек, спасибо.
Xубалeк уходит.
Регистратор. Вышла ваша книга в массовой серии.
Кюрман. Наконец-то.
Регистратор. Она вам нравится?
Кюрман (перелистывает книгу; после паузы). А что еще произошло?
Входит Антуанета, она в пальто.
Антуанета. Ганнес, я ухожу.
Регистратор. Видите, вы все еще женаты.
Антуанета. Ганнес, я ухожу.
Кюрман. В город.
Антуанета. В город.
Кюрман. После обеда пойдешь в библиотеку.
Антуанета. После обеда пойду в библиотеку.
Кюрман. Вечером будешь дома.
Антуанета. Этого я еще не знаю. (Уходит.)
Кюрман. Этого она еще не знает! (Швыряет книгу в угол.)
Регистратор. Вам не нравится ее оформление?
Кюрман опускается в кресло.
Это было в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году. (Читает досье.) "Обстоятельства убийства президента Кеннеди в Далласе, штат Техас, все еще не выяснены. Бундесвер добился наибольшего числа дивизий, предусмотренных НАТО двенадцати дивизий…"
Кюрман. А что произойдет спустя год?
Регистратор. Тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. (Читает досье.) "Старт советского космического корабля "Восход-два". Леонов через специальный люк покидает корабль, он первый человек, который вышел в космос. Десять минут парит в безвоздушном пространстве. Управляемая посадка после семнадцати витков вокруг Земли".
Кюрман. Госпожа Хубалек!
Регистратор. Не кричите!
Кюрман. Почему завтрак все еще на столе? Госпожа Хубалек! Почему она не убирает посуду? Госпожа Хубалек!
Входит молодая итальянка.
Пина. Professore desidera?[33]
Регистратор. Госпожа Хубалек умерла.
Кюрман. La tavola. Prego Per favore[34].
Регистратор. Эту девушку зовут Пина, она из Калабрии.
Кюрман. Come sta, Pina?[35]
Пина. Melio, Signore, molto melio, grazie[36].
Кюрман. Bruto tempo in questo paese[37].
Пина. Eh[38].
Кюрман. Eh.
Пина забирает посуду и уходит.
Регистратор. Вы делаете успехи в итальянском.
Кюрман. А что еще?
Регистратор. Вы стареете. (Смотрит на досье.) Сейчас вам сорок восемь, господин Кюрман. А через два года стукнет пятьдесят. (Смотрит на Кюрмана.) О чем вы думаете?
Кюрман молчит.
И еще этот сон: зубы выпали, и точно камни забили весь рот. Раньше этот сон вам тоже снился, но в последние годы он повторяется все чаще…
Кюрман. А что еще?
Регистратор. В маразм вы еще не впали.
Кюрман. Благодарю.
Регистратор. Честное слово! Хотя Томас, ваш сын, придерживается, вероятно, другого мнения.
Появляется Томас, у него прическа, как у битлсов.
Модная прическа.
Кюрман. Мнение Томаса меня не интересует.
Томас. Вот-вот! Поэтому с ним и немыслимо разговаривать… "Когда я был в твоем возрасте" — эти слова я не перевариваю. Возможно, тогда люди так и жили, но сейчас все по-иному. И не к чему ворошить старье, тыкать в нос свою биографию. (Садится на письменный стол.) Я хочу жить, как мне нравится.
Кюрман. Оно и видно.
Томас. Ну и что? (Размахивает курткой.) Он отстал от жизни. Какой прок в опыте?..
Регистратор. Томасу сейчас двадцать три.
Томас. Что ты мне собирался сказать?
Кюрман. Ничего.
Томас. О'кей.
Кюрман. Ты молод, Томас, но пока молодость — это единственное, что у тебя есть за душой. Да еще эта прическа. Что ты знаешь о самом себе? Только одно — ты делаешь то, что хочешь. Но попробуй жить с сознанием совершенной ошибки.
Регистратор. Господин Кюрман, этого вы не хотели говорить.
Кюрман. А вы попробуйте жить с сознанием совершенной ошибки. Я говорю правду. Ведь вы еще ничего не пережили. Вы молокососы! Ничего не пережили, черт возьми! (Кричит.) Ничего!
Томас. Па, ты просто стареешь.
Кюрман молчит.
Регистратор. Почему вы это опять повторили?
Томас уходит.
Кюрман. А что произошло еще?
Появляется Антуанета, в пальто.
Антуанета. Ганнес, я ухожу.
Регистратор. Минутку. (Перелистывает досье.) Без сомнения, произошло множество разных событий, ведь не простояли же вы все это время в халате. Например, вы ездили в Россию.
Кюрман. Ну и как?
Регистратор. Насчет этого вы храните молчание. До сих пор. В России вы пробыли почти полгода, встретиться с Кролевским не удалось. Вы, конечно, понимаете, господин Кюрман: некоторые люди, основываясь на вашем молчании, могут подумать, что Россия вас разочаровала.
Антуанета. Эгон тоже был в России.
Кюрман. Эгон!
Антуанeта. И он много рассказывал.
Кюрман. Эгон — реакционер.
Антуанета. Что же ты молчишь? Ведь ты за прогресс. (У нее нет времени продолжать этот разговор.) Одним словом, я ухожу.
Кюрман. Почему мы не разводимся?
Антуанета. Вечером я буду дома.