Вчера, например, наша прогулка на море удалась только наполовину. Условились выехать в 3 часа, пообедать где-нибудь на скалах и возвратиться к 12. Между тем, публика раскиселилась от жары, едва выехали в 6, а пришлось возвратиться к 10 ч., т. к. дамы страдали от морской качки, которой я даже не замечал. Да и то, после поездки, петербуржцы заявили, что они "очумели" от всех впечатлений и идут спать!
Вот тебя бы сюда. Мы бы с тобой побили рекорд, не правда ли?
Грустно мне покидать Капри. Я еще не дочитал этой сказки, этой волшебной сказки, которая так захватывает и которая еще тем хороша, что конца-то, пожалуй, и не имеет. Все здесь бесконечно прекрасно и увлекательно, и чем больше пьешь красоту природы, тем большую жажду испытываешь. Не знаю, как мне прощаться с Капри, с чего начать. Кто знает, быть может никогда уже не увижу любимого уголка. Хотел бы все запечатлеть, запомнить, записать, но удастся ли? Трудно, слишком много всего.
Пиши мне, голубка моя! Впрочем — да, это просьба к прошлому. А все же я был бы счастлив, если бы чаще приходила от тебя весточка. До следующего письма.
Целую тебя, мое сердце, моя добрая Шурочка, люблю тебя попрежнему крепко. Не забывай, подумай иногда обо мне.
Твой.
п-зоз
13.VII 910. Capri.
Милая моя! Шесть дней я не имел от тебя писем, наконец только что получил (10 часов вечера) и сейчас отвечаю. Нумерация писем нарушена: 15 (от 1 июля) и затем 17 (от 7-го). Ошиблась ли ты или пропало письмо—не знаю и не узнаю до встречи, т. к. не получу ответа. Хотя ты и отвечала на мои вопросы прежде, чем я успел задать их, все же я до сих пор не имею ответа, что мне купить тебе вместо золотой цепочки. Будет очень досадно, если я так и не получу ответа, хотя имею еще целую неделю впереди. Быть может, напишешь, но все же беспокоюсь.
Здоровье мое неплохо, но самочувствие сегодня совсем неважное. Весь день я грустный, не знаю по какой причине, не разговорчив, никуда не пошел в гости и даже, встретившись со знакомыми, не мог разговаривать. Конечно, это пройдет, но все же неприятно, особенно в последние дни на Капри, когда больше всего хочется наслаждаться красотами. Даже теперь пишу письмо это без всякого настроения и, главным образом, для того только, чтобы ты не беспокоилась, не получая от меня писем. Очень меня радует (хоть одна радость сегодня), что ты поправилась. Смотри же поправляйся и впредь, чтобы я порадовался еще больше, когда увижу тебя.
Сегодня здесь холодно, ветер, б. м. это он так влияет на меня; я не переношу холода, а особенно ветра и с ужасом думаю о зиме. Но, опять таки, и в зиме есть утешение: буду работать, а это наполняет меня и радостью и страхом, который я всегда испытываю, принимаясь за новую работу. Ты, верно" смеешься надо мной, но что же делать, таков я. Вечное желание работать, порыв — и вместе с тем неудовлетворенность, стыд перед собою за плохую работу. Столько лет работать и не создать ничего порядочного, ничего, что бы удовлетворяло тебя, отвечало твоим художественным запросам и вкусам — ведь это же ужасно, ведь в этом целая драма. Если бы не какая-то неведомая сила, вечно толкающая тебя вперед, вечно приказывающая: пиши! — я бросил бы перо и искал бы применения сил на ином поприще. А, может быть, уже поздно. Прости, что я все письмо наполнил собой. Но мне хочется поделиться с тобой всем, что я думаю и испытываю. Я знаю, что ты поймешь меня, мой дорогой друг.
Следующее письмо, надеюсь, продиктует мне лучшее настроение, а пока будь здорова. Целую тебя сердечно и горячо, любимая Шурочка. Вспоминай меня иногда. (......)
Твой.
244.
16.VII £10. [Капрі.]
Дорогой мой Шурок! Сегодня получил твое письмо от 10-го. Благодарю. Я уже, по обыкновению, начинал беспокоиться, не имея известий от тебя 3 дня. Боюсь, что ты не ответишь мне на мой вопрос относительно покупок на твои деньги. Что я тогда буду делать? А вдруг я не найду цепочки из горного хрусталя. Какие духи купить? При чем, все это праздные вопросы сейчас, так как ты все равно на это письмо ответа не пришлешь. Буду надеяться, что еще получу не одно письмо здесь, хотя у меня осталось еще только 4 дня. Если бы ты не стеснялась хоть несколько дней ходить к твоей знакомой за письмами, ты получала бы мои аккуратно и смогла бы во время ответить. Как только выеду отсюда, буду писать по твоему адресу. Отсюда напишу еще одно письмо, а затем придется писать не так часто и не так подробно: в дороге, в вечных передвижениях, заботах и при осмотре городов трудно быть аккуратным.
Я очень счастлив, что ты чувствуешь себя хорошо. Поправляйся, моя любимая, не скучай. Не огорчает меня даже то, что ты пишешь о наших свиданиях. Я верю в нашу счастливую звезду и в твою находчивость. Все будет хорошо, люби только меня, остальное неважно.
О себе почти нечего сообщать. Последние дни отравляются мыслью о том, что они последние, блуждаю и прощаюсь с каждым уголком и порою грущу. Увижу ли когда-нибудь опять? Чувствуется, что едва ли. А впрочем...
Физически чувствую себя хорошо — хотя это и скучно, но я все же забочусь о своем здоровьи. Не всегда это удается, впрочем: два последние вечера я засиживался подолгу в гостях и поздно ложился, вчера лег в 21,2 часа и не выспался, т. к. привык вставать рано. Не сердись. Ведь это последние дни, хочется побыть дольше с интересными людьми, ведь не часто встречается подобное общество, а скоро я опять буду одинок. Продолжаю делать заметки в записной книжке.
как пчела собираю мед с Капри. Сделал уже 80 заметок, пригодятся. А, кроме того., в голове и в сердце у меня целый клад. Плохо быть писателем. Вечно чувствуешь какие-то обязанности, вечно имеешь широко открытые глаза для наблюдений, вечно натягиваешь струны сердца и настраиваешь их для мелодий природы. И все тебе мало, все кажешься сам себе бедным, недостаточно тонким, ленивым, небрежным — вечно недоволен собою. Хотелось бы весь свет обнять и заключить в сердце, собрать все краски и все лучи, накопить материал для работы, а вместе с тем с грустью чувствуешь, что ты плохой аппарат, несовершенный и не можешь выполнить своей задачи. Пишу тебе все свои сокровенные мысли и чувства, т. к. знаю, что только с тобой я могу поделиться своими радостями и горем, что ты поймешь меня. Будь здорова, голубка моя. Целую тебя и обнимаю крепко и тоскую по тебе, мое сердце.