Подається російською мовою
Перевод Л. Черной
Действующие лица
КЮРМАН.
АНТУАНЕТА.
РЕГИСТРАТОР.
Г-ЖА ХУБАЛЕК.
СТАРЫЙ РЕКТОР.
ШМИГ, десятилетний мальчик.
КАПРАЛ.
МАТЬ.
ВРАЧ.
СЕСТРА АГНЕСА.
ЭЛЕН мулатка.
ОТЕЦ.
НЕВЕСТА.
РОДИТЕЛИ НЕВЕСТЫ.
ПАСТОР.
РЕБЕНОК на свадьбе.
ТОМАС сын Кюрмана.
ЭМИГРАНТ.
ПРОФЕССОР КРОЛЕВСКИЙ.
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ в балетной школе.
МОЛОДАЯ БАЛЕРИНА.
ОФИЦИАНТ.
НЕПРОШЕНЫЕ ГОСТИ.
ХЕНРИК агент по рекламе.
ЖЕНА Хенрика.
ЭГОН ШТАХЕЛЬ.
ЖЕНА Эгона.
ШНЕЙДЕР.
ХОРНАКЕР новый ректор.
ПИНА калабрийка.
ШМИГЛЕР атташе.
MAPЛИС.
АССИСТЕНТ.
"Я часто думаю: что, если бы начать жить снова, притом сознательно? Если бы одна жизнь, которая уже прожита, была, как говорится, начерно, другая начисто! Тогда каждый из нас, я думаю, постарался бы прежде всего не повторять самого себя, по крайней мере создал бы для себя иную обстановку жизни, устроил бы себе такую квартиру с цветами, с массою света… У меня жена, двое девочек, притом жена дама нездоровая и так далее и так далее, ну, а если бы начинать жизнь сначала, то я не женился бы… Нет, нет!"
(Вершинин из "Трех сестер" А. Чехова)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Посредине освещенной сцены стоит мебель. Перед нами — современно обставленная комната: справа письменный стол, слева кушетка, кресло и торшер; сбоку — от пола доверху — книжные полки; других стен нет.
В кресле, сложа руки, сидит молодая женщина в вечернем туалете, она в роговых очках. Тишина. Потом где-то неподалеку начинают барабанить на рояле. Мы слышим несколько тактов, пауза, снова те же такты, как будто идет репетиция. Затем опять наступает тишина. Молодая женщина по-прежнему сидит и чего-то ждет. Появляется человек с папкой и подходит к конторке, стоящей на авансцене слева и не имеющей отношения к комнате. Человек кладет папку на конторку и включает лампу дневного света.
Регистратор. Итак, он сказал: если бы он мог начать сначала, он знал бы точно, как по-иному строить жизнь.
Молодая женщина улыбается.
Вы не возражаете, если мы разрешим ему переиграть?
Молодая женщина кивает.
Ему, например, хотелось бы восстановить первую встречу с вами. (Листает досье, читает.) "Двадцать шестого мая тысяча девятьсот шестидесятого года. У меня были гости. Время уже позднее. Гости наконец разошлись, но она все еще сидит. Сидит и молчит. Как вести себя в два часа ночи с незнакомой женщиной, которая не желает уходить? Того, что случилось, могло не быть". (Выключает лампу дневного света). Прошу вас.
Дается свет на основную площадку.
За сценой голоса, смех. Наконец наступает тишина, и вскоре после этого входит Кюрман, что-то насвистывая. Увидев молодую женщину, замолкает.
Антуанета. Скоро и я пойду.
Молчание.
Кюрман (стоит в нерешительности, потом начинает убирать со стола бутылки и рюмки, убирает пепельницы. Опять в нерешительности останавливается). Вам нездоровится?
Антуанета. Нет, что вы! (Берет сигарету.) Выкурю еще одну сигарету и пойду. (Тщетно ждет, что Кюрман подаст ей огня.) Если, конечно, я вам не мешаю. (Закуривает сама, затягивается.) Мне понравилось. У вас, по-моему, очень милые знакомые, очень интересные…
Молчание.
А выпить еще у вас найдется?
Кюрман (подходит к маленькому бару, наливает рюмку виски. Проделывает это очень обстоятельно, чтобы подчеркнуть свое молчание — дескать, он вежлив, поскольку ничего другого не остается). Вам со льдом? (Передает ей рюмку виски.)
Антуанета. А вы не будете пить?
Кюрман. Мне завтра работать.
Антуанета. Что у вас за работа?
Часы бьют два раза.
Кюрман. Уже два часа.
Антуанета. Вы кого-нибудь ждете?
Кюрман. Нет, что вы!
Антуанета. Устали?
Кюрман. Падаю с ног.
Антуанета. Почему же не садитесь?
Кюрман по-прежнему стоит и молчит.
Не могу пить быстрее. (Пауза.) Собственно, мне просто захотелось еще раз услышать ваши старинные часы. Такие часы — моя слабость. Они бьют, фигурки начинают двигаться и делают одни и те же движения. Все известно наперед, но каждый раз это почему-то волнует. Правда?
Кюрман. Еще рюмку?
Антуанета (тушит сигарету). Пора идти.
Кюрман. Вы на машине?
Антуанета. Нет.
Кюрман. Разрешите отвезти вас?
Антуанета. Я думала, вы устали.
Кюрман. Ни капельки.
Антуанета. И я тоже. (Берет еще сигарету.) Почему вы на меня так смотрите? Может, дадите мне закурить? Почему вы на меня так смотрите?
Кюрман (предлагает ей огня, подходит к бару, наливает себе рюмку виски; стоит спиной к Антуанете, держа в руках рюмку, но не пьет). Вы что-то сказали?
Антуанета. Нет.
Кюрман. И я нет.
Молчание. Антуанета невозмутимо курит. Кюрман, взглянув на нее, садится в кресло, положив ногу на ногу, и всем своим видом показывает, что он ждет. Молчание.
Какого вы мнения о Витгенштейне[6]?
Антуанета. Почему вы вдруг вспомнили Витгенштейна?
Кюрман. Просто так. (Пьет.) Не можем же мы молчать до тех пор, пока не забрезжит рассвет и не зачирикают пташки. (Пьет.) А что вы скажете о деле Кролевского?
Антуанета. Кто такой Кролевский?
Кюрман. Профессор Кролевский. Он ведь был у меня сегодня вечером, профессор Владимир Кролевский. Какого вы мнения о марксизме-ленинизме? С тем же успехом, впрочем, я мог бы спросить, сколько вам лет.
Антуанета. Двадцать девять.
Кюрман. Чем вы занимаетесь? Где живете?
Антуанета. В настоящее время в Париже.
Кюрман. Но, честно говоря, я не чувствую потребности знать это — ни малейшей. И спрашиваю, только чтобы прервать молчание и не казаться невежливым. В два часа ночи. Вы заставляете меня проявлять любопытство, которое мне несвойственно. Честно говоря. И вообще, знаете ли, весь разговор затеян с тем, чтобы в этой комнате в два часа ночи люди о чем-то говорили. (Пьет.) Знакомая ситуация…
Антуанета. Какая?
Кюрман. Чем молчаливее дама, тем печальнее положение мужчины: за скуку всегда отвечает он. Чем больше я пью в подобных случаях, тем хуже у меня работает фантазия, а чем хуже у меня работает фантазия, тем откровенней, тем задушевней я становлюсь. И все из-за этого тет-а-тета. В два часа ночи. (Пьет.) Знакомая ситуация… (Пьет.) А вы вообще меня не слушаете, ей-богу, не слушаете. Курите себе, молчите и ждете, пока я не перестану болтать, оказавшись лицом к лицу с тем, так сказать, голым фактором, что мы с вами мужчина и женщина.