– Ишь, уже кашляет! – заметил один.
– Думала плюнуть, да не хватило духу, – улыбнулись другие.
– А может, и нам, батьку, отплюнуть? – поднялся на ноги черномазый казак, оскалив белые, как перламутр, зубы.
– Отплюнем небось, – заломил шапку Богдан, – далеко еще, не докинет. А вы, братцы, поналяжьте, на весла; ветер нам изменил, да байдуже, и без него справимся: еще какой либо час – и, хоть бы им повылазило, нас не увидят, а мы еще им, дьяволам, поднесем червоного пивня.
– Любо! Атаману слава! – крикнула вся дружина, и весла начали еще быстрей взлетать над ладьей и дробить в жемчуг темневшие воды.
Но как ни напрягали своих сил казаки, а конкурировать при таких обстоятельствах в беге с галерой было невозможно: последнюю верхними парусами гнал хорошо еще ветер, а чайка, сложив паруса, шла только на одних веслах. Блеснул во второй раз огонь на галере, загудело что то вдали и резко взбило волну весьма уже близко от кормы.
– А ну, гармаше, гукни теперь и им! – обратился Богдан к черномазому казаку.
Молча последний навел небольшую, с длинным дулом фальконетную пушку и, несколько раз пригибаясь и отклоняясь, проверил прицел и приложил к пановке фитиль: загрохотал выстрел, широкими кольцами побежал белый дым по волне. Затаив дыхание, приставив руки к глазам, уставились казаки зорко в галеру. Вдруг на носу у ней что то сверкнуло, какие то щепки полетели кругом и заметались, отскочив назад, черные точки...
– Попало, попало! – крикнули весело казаки. – Молодец, цыган! Спасибо! Вали им еще другую галушку в гостинец!
А солнце уже багровым шаром погружалось в далекие, растопленные червонным золотом воды; еще какие нибудь полчаса – и казаки уже могли быть покрыты благодетельной мглой. Но галера видимо наседала, пустив, кроме верхних парусов, в ход и весла.
Грянул еще выстрел с чайки; но гаркнула в ответ и галера: ядро с страшным свистом пронеслось над головами Казаков, оторвав маковку мачты, и бултыхнулось далеко впереди, в море.
– Ишь, каторжные! – погрозил кулаком дед. – Таки шкоду зробылы!
– Да, близко уже, клятые, пожалуй, не уйти нам до полных сумерек, – процедил сквозь зубы Богдан. – А ну, хлопцы, по два на весла! Нажмите силушку! Солнце спряталось, ползет уже по волнам туман... Только трошечки – и им дуля! – Перебежал меж рядами короткий смех; подсели к гребцам еще казаки, и чайка усиленными толчками начала быстрее скользить.
– А кто, панове братове, охочий из вас одурить голомозого люлькой? – возвысил голос Богдан.
– Я, я, я! – раздалось со всех сторон.
– Довольно двух: ты, Жук, и ты, Блощица, – указал Богдан рукою на черномазого и на рыжего Казаков, – вы в этих фиглях опытны! Возьмите сбитую доску и по короткому веслу да еще по доброй охапке просмоленной пакли, отплывите сейчас далеко в сторону и, когда галера начнет приближаться, закурите люльки, заискрите кресалами, а у нас здесь чтоб и люльки наверху не было, – подчеркнул он значительно. – Галера, заметив огонь, бросится за вами в погоню, а мы тогда в противоположную сторону, одним словом, "круть верть – в черепочку смерть".
– Знаем, знаем, батьку! – отозвались охотники.
– Важно! – ободрились все в чайке.
– А коли галера наскочит, – продолжал Богдан, – так вы скорее прячьтесь под ее крутые бока да, прикрепив местах в двух, в трех паклю, зажгите ее... Растеряются небось голомозые, не до вас будет... Ну, а вы тогда нырком да вплавь, душегубка будет настороже.
Торопливо спустили казаки нарочито приспособленную для этого доску, уселись на ней и понеслись незаметною соломинкой в сторону, а на чайке все замолкло и умерло... Сумерки надвигались; но надвигался вместе с ними и грозный си . дуэт турецкой галеры.
Сумерки сгущались. Прогремел еще один выстрел с галеры, но ядро пронеслось стороной: чайка мертво молчала и пробовала незаметно изменить курс... Вдруг Богдан заметил, что галера начала поворачивать в противоположную сторону.
– Клюет! – сказал он рулевому тихо. – Поворачивай смелей в левую сторону, а вы, хлопцы, поналяжьте, только поосторожнее, еще хвылыночку – и ударим лыхом об землю!
– Может, об море! Где тут земля! – захихикал дед, и ближайшие весело улыбнулись, беспечная отвага и удаль подымали бодрость во всех, а риск минуты доставлял едкое удовольствие.
Когда донесся с галеры до Казаков треск мушкетов, то чайка была уже далеко в стороне, почти позади неприятельского судна.
– Уж теперь им не до нас! – громко произнес наказной. – Ударьте смелее в весла – и гайда против ветру!
Дружно всплеснули весла, раздался упругий толчок, один, другой, третий, – и чайка понеслась трепетно в лиловую мглу. Силуэт галеры тонул вдали, расплываясь в тумане колеблющимися очертаниями, а сумрак полз и закрывал отчаянных удальцов от преследований врага...
Прошло несколько времени. Ветер совсем упал. Море ласково закачало бежавшую по зыби ладью. Кругом стало тихо и мглисто.
– Ну, друзья, теперь уже миновала опасность... Поблагодарим господа! Хай кроет его ласка от бед наших спасителей братьев! – перекрестился Богдан широким крестом, а за ним обнажились набожно головы всех Казаков и послышался сочувственный вздох.
– Смотрите, братцы, вон! – засуетился один казак и привстал даже на гребке.
Все оглянулись и увидели далеко впереди дрожавшее и расплывающееся кровавым светом в тумане пятно.
– Зажгли, ей богу, зажгли галеру! – хлопнул он энергично в ладони. – Молодцы! Лыцари!
– Славно! Вот так потеха! –заволновались кругом.
– Значит, детки мои пока еще живы! – заметил радостно дед.
– Слушайте, братцы, – поднял голос Богдан, – весла отставь! Теперь поночи черта пухлого нас найти, да никакой безмозглый не погонится... а нашим орлам нужно дать знать, где мы. Так запалите кто паклю и на весле поднимите повыше!
Подняли наскоро слепленный факел, через небольшой промежуток времени зажгли и другой... А пожар на галере не потухал, зарево становилось все ярче и ярче; мигающий, кровавый свет освещал уже почти полгоризонта и отражался зловещим трепетом в поднебесье.
Наконец послышались невдалеке тихие всплески, и на темно красных, сверкающих алыми бликами волнах показался челнок с двумя фигурами.