Ваш вид торжественный и праздничный наряд
Не об унынии как будто говорят...
Орест
Мне приговор судьбы пока еще неведом:
Надеюсь я, но все ж готов и к новым бедам.
Любовь меня ведет. И здесь ищу я ту,
У ног которой смерть иль счастье обрету.
Пилад
Ах, порабощены вы, как и прежде, страстью,
Все так же вас влечет к несбыточному счастью?
Едва оправившись от пережитых мук,
Хотите вновь попасть вы в безысходный круг?
Ужель надежда есть, что злая Гермиона,
Отринув в Спарте вас, тут станет благосклонна?
Вы сами, устыдясь своих безумств былых,
Решались, кажется, совсем забыть о них?
Иль это был обман?
Орест
Нет, сам я был обманут!
Но старые друзья меня корить не станут!
Пилад, ведь от тебя я ничего не скрыл.
Ты видел, как во мне зажегся первый пыл,
Каким отчаяньем я был потом снедаем,
Узнав, что Пирру дочь суровым Менелаем {16}
За подвиги его в награду отдана,
Как стал я странствовать без отдыха и сна,
Страданья тяжкий груз влача с собой повсюду.
Ты следовал, мой друг, за мной. Я не забуду,
Как ты заботлив был, как, преданно любя,
Спасал меня не раз от самого себя!
Когда же понял я, что все мои мученья
Жестокой нипочем и что благоволенье
Пирр у нее снискал, — тут гнев объял меня,
И я, коварную изменницу кляня,
Решил ее забыть навек, бесповоротно.
Я в это верил сам тем более охотно,
Что, вспышку ревности за ненависть приняв
И осудив в ней все: лицо, осанку, нрав,
Почел, что страсть свою я отдал недостойной,
И отбыл в Грецию печальный, но спокойный.
Там в сборе я нашел весь царственный синклит.
Цари, боясь, что вновь опасность им грозит,
Просили помощи. Я к ним примкнул мгновенно,
Надеясь, что война и слава постепенно
Отвагу, мужество и твердость мне вернут
И сердце от былых безумств уберегут.
Увы, Пилад, судьба превратна и сурова:
Чуть вырвавшись из пут, я затянул их снова...
Я слышал, как вокруг роптал ахейский мир...
Твердили стар и млад, что вероломен Пирр,
Что воинским своим он поступился словом,
Семейство Гектора укрыл под царским кровом,
Оставив пленным жизнь, хотя обречены
Они давно на смерть как недруги страны;
Что Андромаха, скрыв свое дитя умело,
Другого мальчика отдать врагам успела,
И этой хитростью обманут был Улисс,
А Гектора вдова и сын ее — спаслись;
Что Пирр безмолвствует и, к гневу Гермионы,
Не предлагает ей ни сердца, ни короны,
И помыслы его устремлены к другой,
А бедный Менелай от горя сам не свой...
Хоть сообщались мне нерадостные вести,
Я втайне ликовал. Восторг свой — жажде мести
И ярости я сам приписывал сперва...
Но скоро понял я, что страсть во мне жива,
И стоило блеснуть хоть маленькой надежде,
Как пламя вспыхнуло еще сильней, чем прежде.
Я дал согласие отправиться сюда
И к Пирровой земле привел мои суда.
Эллада ждет, что я раздор улажу миром
С изменчивым, крутым и своевольным Пирром
И сына Гектора смогу забрать с собой,
Средь греческих царей восстановив покой.
А если не отдаст он Гекторова сына
Пусть! Мне нужна она, всех бед моих причина!
Надеждой окрылен, исполнен новых сил,
Сейчас бы я в бою Геракла победил!
Я понял, что любви сопротивляться тщетно,
И ныне, ей во власть предавшись беззаветно,
Мою любимую у Пирра отниму,
А не удастся — смерть у ног ее приму.
Ты Пирра знаешь, друг. Скажи мне прямо, честно,
Мое вмешательство не будет ли невместно?
Что чувствует она? Как станет поступать?
И согласится ль Пирр невесту мне отдать?
Пилад
Боюсь, — хоть это вам услышать будет больно,
Что не уступит Пирр невесту добровольно.
Не потому, что сам любовью к ней горит,
Нет, Гектора вдова в душе его царит;
Но та на все его нежнейшие признанья
Ответствует — увы! — огнем негодованья,
И к сердцу пленницы как ни искал дорог,
Пирр ни привлечь ее, ни укротить не смог.
Теперь, отчаявшись, он в ход пустил угрозы:
То вызовет у ней, то вновь осушит слезы;
То повторяет ей, что будет сын убит,
То, требуя любви, ей царский трон сулит.
Но, не услышав "да" и не приняв решенья,
У Гермионы вновь он ищет утешенья
И, страстью пламенной к троянке распален,
У ног лак_о_нянки {17} вздыхает тяжко он.
Да, может Пирр сейчас, отчаяньем гонимый,
Похоронить любовь, женясь на нелюбимой!
Орест
А Гермиона что? Ей, гордой, каково
Безропотно сносить презрение его?
Пилад
Она, мой государь, не подает и виду,
Что знает свой позор и чувствует обиду:
Надеется, что Пирр опомнится и вновь
Придет ей изъявить почтенье и любовь.
Но мне она свои поведала терзанья
Едва ли для того, чтоб я, храня молчанье,
Таил от вас, что ей пролить немало слез
Пришлось с тех пор, как он в Эпир ее привез.
К блаженству, к гибели она равно готова;
То рвется в Грецию, то остается снова.
Досада, ревность, гнев заставили не раз
Ее и вспоминать и сожалеть о вас.
Орест
Могу ль поверить я?
Пилад
Беритесь же за дело!
И, с Пирром встретившись, ему скажите смело,
Что греки объявить ему хотят войну,
Спасенье мальчика вменив ему в вину.
Разгневан будет Пирр столь дерзкими словами,
И это в нем любви еще раздует пламя.
Он вспыльчив и горяч, что выгодно для вас:
Чем вызов дерзостней, тем яростней отказ.
Так действуйте. Вот он.
Орест
Ступай же к ней скорее!
Скажи, что прибыл я и жажду встречи с нею!
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Пирр, Орест, Феникс.
Орест
Со мною, государь, вам греческий народ
Приветствия, дары и пожеланья шлет.
Доверьем я польщен и рад, что предо мною
Ахилла грозный сын, испепеливший Трою.
Венчает, как отца, вас слава всех времен.
Им Гектор сокрушен, а вами — Илион.
И хоть отец ваш был непобедимый воин,
Вы доказали нам, что сын его достоин.
К вам благодарности вся Греция полна,
Но тем, однако же, встревожена она,
Что вы пренебрегли обычаем военным
И сохранили жизнь весьма опасным пленным.
Мне ль вам напоминать, как вел последний бой
Сам Гектор, государь? У нас в семье любой
Есть безутешные невесты, сестры, вдовы,
Что слезы льют еще и предъявить готовы
Убийце их родных свой неоплатный счет,
А сын ведь за отца ответственность несет!
Что может совершить снедаемый гордыней
Потомок Гектора — кто нам предскажет ныне?
Не примется ль, приплыв из Пирровой земли,
Как Гектор некогда, жечь наши корабли? {18}
И более того, — едва промолвить смею,
Но, выкормив змею, вы можете быть ею